- Тогда… э-э… не попросите ли вы вашего… э-э… шофера привезти вас… э-э… к дому Рандфонтейна, в зал Деттрика… Понимаете, это вроде как гостиная, которую мы сняли, ну, понимаете, для такого случая…
- Во сколько?
- А… о… ну, скажем, в одиннадцать тридцать. Вы можете… э-э… подъехать к одиннадцати тридцати?
- Да, - коротко ответил я. После еще нескольких беканий и меканий Венкинс сказал, что будет… э-э… рад меня видеть.
Я повесил трубку, закончил распаковывать вещи, выпил кофе, вызвал машину и рванул на скачки.
ГЛАВА 4
Скачки в ЮАР проходят по средам и субботам круглый год. В другие дни тоже бывают, но изредка. Так что я счел удобным приехать в Йоханнесбург в среду утром и отправиться на единственные скачки, проходившие в тот день в Ньюмаркете.
Я заплатил за вход и купил программку. Один из Нериссиных неудачников должен был участвовать в одном из заездов.
Ньюмаркет - он и в Африке Ньюмаркет. Трибуны, программки, лошади, букмекеры; деловитая суета; атмосфера традиций и порядка. Почти все как у нас. Я вышел в паддок, где уже вываживали участников первой скачки. Все те же кучки исполненных надежд тренеров и владельцев посреди паддока. Все те же серьезные игроки, стоящие, облокотясь на ограду, и изучающие фаворитов.
Различий было не так много. Вот разве что лошади по сравнению с английскими выглядели несколько мелковатыми, с чересчур прямыми бабками, и выводили их не белые конюхи в темных куртках, а черные конюхи в длинных белых плащах.
Ставок я делать не стал - я ставлю только на тех лошадей, о которых что-то знаю. В паддок вышли жокеи в ярких шелковых камзолах и сели в седла, лошади двинулись на скаковую дорожку, направляясь к кабинкам, - сухая и твердая, точно кость, земля звенела под копытами, - а я стал спускаться с трибун, собираясь пойти поискать тренера Нериссы, Гревилла Аркнольда. Его лошадь участвовала в следующей скачке, так что сейчас он должен был ее седлать.
Но оказалось, что искать мне никого не придется. По дороге к денникам, где седлают участников, моей руки коснулся молодой человек.
- Гляди-ка! Вы, случаем, не Эдвард Линкольн?
Я кивнул, слегка улыбнулся и пошел дальше.
- Мне, наверное, стоит представиться. Данило Кейвси. Вы, кажется, знакомы с моей тетей?
Я, естественно, остановился. Протянул руку. Молодой человек тепло пожал ее.
- Я, конечно, знал, что вы приезжаете. Тетя Нерисса прислала Гревиллу телеграмму, что вы собираетесь сюда на какую-то премьеру, и просила позаботиться о вас, когда вы будете на скачках. Так что я вроде как вас ждал.
Он говорил с тягучим калифорнийским выговором, теплым и ленивым. Я сразу понял, почему он так понравился Нериссе. Загорелое славное лицо с открытым, дружелюбным выражением, чистые непослушные светло-русые волосы - короче, все в лучших традициях американской молодежи.
- Она не говорила, что вы здесь, в ЮАР, - удивленно заметил я.
- Ну да. - Он обаятельно наморщил нос. - Наверно, она и не знает. Я прилетел сюда всего несколько дней назад, на каникулы. Ну, как там наша старушка? В последний раз, когда я ее видел, выглядела она не блестяще.
Данило весело улыбался. Он ничего не знает…
- Боюсь, она очень тяжело больна.
- Что, правда? Надо же, как жалко… Надо будет ей написать, сообщить, что я тут, и сказать, что я приехал разобраться с состоянием лошадей.
- С состоянием лошадей? - переспросил я.
- Ну да. Здешние лошади тети Нериссы выступают не сказать чтобы блестяще. Точнее, хуже некуда.
Он снова весело улыбнулся:
- На вашем месте я не стал бы ставить на номер восьмой в четвертой скачке, если хотите умереть богатым.
- Спасибо, - сказал я.