– Но у меня нет лазерного! – По голосу чувствовалось, что мой сатрап растерян и близок к панике.
Ага, то ли еще будет! Не знает мерзкий похититель, с кем связался! Будет ему и паника, и кожная сыпь на нервной почве, и расстройство психики и желудка, и еще какой-нибудь зловредный геморрой, или я не я буду!
– Это ваши проблемы, – стервозно уперлась я. – Лучше готовиться нужно было! Плохая организация губит любое начинание! Нет лазерного принтера – нет и подписи под завещанием!
Тюремщик, видно, всерьез призадумался, по ту сторону двери стало тихо. Похоже, я немного перестаралась. Вот не уйдет он из дому – и не смогу я спокойно позвонить…
– Ну ладно, подскажу вам, – я сделала вид, будто сжалилась над несчастным негодяем. – На Новом рынке, как раз там, где вы меня давили, есть контора, в которой делают ксерокопии и распечатки. Цены у них умеренные, качество меня вполне устроит, работают они… – я посмотрела на часы, – … до пяти. Если поспешите, еще успеете!
– Я быстро туда и обратно! – обрадовался негодяй.
Так, где моя акустическая баночка? Слушаем… Громко хлопнула дверь, очередью щелкнули замки – один, второй, третий. Ничего себе система безопасности! А, ладно, прорвемся! Подождав еще минуту – вдруг враг надумает вернуться, – я извлекла из тайного вместилища заветный сотовый и разочарованно охнула: трубка помаргивала красным. Разрядилась, зараза, хорошо, если хоть на один звонок хватит!
Коляну звонить рискованно, у него в отделе на одном служебном телефоне два кабинета, дюжина вечно замороченных граждан, пока разберутся, кого спрашивают, пока позовут, моя трубка и окочурится. Позвоню Ирке. Минутку, а что я ей скажу? «Привет, Ира, меня похитили, пойди туда, не знаю куда и спаси меня, будь так любезна»?
Нет, видно, пришла пора решительных действий! Я положила телефон на пол, отошла к стене, разбежалась, насколько позволили скромные размеры помещения, и ударила плечом в дверь. Плечо хрустнуло, дверь скрипнула. Я повторила процедуру, поменяв плечо. Ба-бах! В вихре пыли мы вырвались на оперативный простор коридора – я и дверь кладовки. Подхватив с пола сумку и вооружившись на всякий случай обломком швабры, я крадучись обошла двухкомнатную квартиру. Зачем крадучись, сама не знаю, ведь, если и был в доме кто живой, уже прибежал бы на шум!
Одна комната стандартной двушки-хрущевки была совершенно пуста, в другой имелась старая продавленная кровать, да еще прямо на полу стоял довольно древний компьютер – «тройка» с принтером. Так я и знала, совершенно допотопный агрегат!
– Компьютеризация на марше, – пробормотала я, легонько пошевелив носком туфли «мышь», обморочно – кверху пузом – валяющуюся прямо на несвежем линолеуме.
С телефонизацией дела обстояли еще хуже: соответствующего аппарата в интерьере не было. Вот это крайне огорчительно, хотя и вполне предусмотрительно со стороны моего стража!
Признаков жизни в квартире не обнаруживалось, за ее пределами что-то, конечно, было, но – увы! – я очень быстро выяснила, что входная дверь крепко-накрепко закрыта.
– Ну что же, в таком случае мы пойдем другим путем, – поразмыслив, постановила я.
Подергав шпингалет, открыла двойную застекленную дверь и вышла на открытый балкон. Нет, если уж не везет, так не везет: пятый этаж! Выше только крыша.
А, собственно, где я? Пора подытожить результаты беглого осмотра территории.
Итак, я нахожусь в малосимпатичной двухкомнатной квартире на верхнем этаже старой кирпичной пятиэтажки (общая площадь – около сорока квадратов, жилая – двадцать восемь, карликовая кухня, микроскопическая прихожая, санузел, правда, раздельный, да и кладовка ничего, довольно удобная, в этом я могла убедиться). Балкон, как уже было сказано, незастеклен, но в моей ситуации это скорее плюс, чем минус: проще будет покинуть негостеприимные апартаменты, если надумаю прыгать. Но хорошо бы, однако, и с районом определиться… А заодно и с парашютом…
Я цепко посмотрела по сторонам, потом стала на цыпочки, по-жирафьи вытянула шею и углядела впереди за домами вращающееся око глазной клиники. Замечательный ориентир! Теперь мне все ясно! Пора звонить в мою персональную службу спасения.
Я привычно набрала шестизначный номер.
– Алло-у-о-у? – сонным голосом, переходящим в зевок, сказала моя лучшая подруга.
– Спишь, соня? – упрекнула ее я. – А меня тем временем какая-то сволочь украла и взаперти держит!
– Какая сволочь? – не поняла Ирка.
– Редкая! – рявкнула я. – Не перебивай, слушай внимательно, у меня сотовый на последнем издыхании. Значит так, сейчас же приезжай к глазной клинике, повернешься к ней задом, к микрорайону передом, по левую руку впереди не то третий, не то четвертый дом. Подъезд или второй, или четвертый, не знаю, откуда считать, я на пятом этаже, стою на балконе, как Джульетта. Давай, спасай меня, пока не поздно!
– Ты только прыгать не вздумай, Джульетта, – предупредила Ирка. – Я тебя знаю! Сиди там, я тебя вытащу.
– Живее давай, негодяй может вернуться раньше!
Ничего больше я сказать не успела, потому что телефон отрубился.
Сева Панчуков по прозвищу Пончик сидел на полу и методично рвал на себе волосы.
– Не психуй, – сердито сказала ему жена Люся, торопливо перелистывающая страницы толстого журнала с надписью на обложке «Домовая книга-94». Возле распахнутого нижнего ящика мебельной стенки громоздилась большая куча подобных журналов с номерами от 85 до 02. – Мы найдем его. Их в основном кастрировали, так что к девяносто четвертому году пока есть только одна непресекшаяся линия.
– Я идиот, – в десятый раз скорбно объявил Пончик, но прореживать шевелюру перестал, выудил из коробки под диваном жесткую щетку и попытался ею причесаться.
– Идиот! – воскликнула Люся, отнимая у мужа щетку. – Сдурел, что ли? Это же кошачья!
Супруги Люся и Сева Панчуковы занимались разведением породистых кошек уже больше пятнадцати лет, руководствуясь сначала собственными вкусами Люси, а потом, когда хобби неожиданно стало довольно прибыльным бизнесом, уже рыночным спросом на четвероногих друзей. Сначала их питомцами были худосочные сиамские кошки, потом в моду надолго вошли мордастые персы – этих Сева тайно ненавидел, будучи вынужден регулярно пылесосить мебель и ковры, а также дважды в день по двадцать минут причесывать каждую меховую тварь специальной проволочной щеткой. Кошкам парикмахерские упражнения Севы нравились не больше, чем ему самому, они шипели, рычали, вырывались и царапались, нанося Севе увечья, иногда довольно серьезные. Поэтому появление кошек-сфинксов, более известных в народе как «лысые кошки», Пончик благословлял: голенькие зверьки практически не линяли и не нуждались в причесывании, так что осточертевшие кошачьи щетки с загнутыми металлическими коготками, деревянные гребни и коробочки с тальком ушли в прошлое, точнее – в отсек под диваном.
– Вот! – почти торжествующе произнес Пончик, вскакивая на ноги. – Я так и знал! Кошки тебе дороже, чем я!
Люся холодно посмотрела на супруга.
– Конечно, дороже! Котята Маргариты Сильфиды по пятьсот баксов за голову влет уходят!
– Да на черта мне твои летающие котята! – обиженно заорал Пончик, в сердцах сильно пиная коробку с кошачьими прибамбасами.
Промахнулся, угодил ногой в деревянную диванную ножку, пискнул и громко зашипел от боли.
– М-мя? – из своей комнаты заинтересованно откликнулась на шипение лупоглазая Маргарита Сильфида, откровенно скучающая в обществе пары подрощенных котят.
– Маргошечка, девочка моя милая, все хорошо, – повысив голос, ласково сказала Люся кошке и сердито посмотрела на приплясывающего на одной ноге Пончика. – Всеволод, сейчас же прекрати истерику! Ты пугаешь животное! Если бы не твоя собственная глупость, он уже был бы у нас! Ну скажи, зачем нужно было давать этим людям телефон клуба? Ты же прекрасно знаешь, что у меня там вся документация, полный учет и контроль! Боже мой, да не будь ты таким услужливым идиотом, мы могли бы найти его первыми! Да что там, только мы бы его и нашли, больше никто!
– Люсенька, ну не начинай все сначала, – сменив тон, кротко попросил Пончик. – Говорю же, я хотел как лучше. Тебя беспокоить не хотел, в этих талмудах копаться… Откуда я мог знать, что тут такие бабки завязаны?
– Зато теперь знаешь, – сердито буркнула Люся.
– Я идиот, – покаянно проговорил Сева.
– Эврика!
– Не издевайся, пожалуйста, – попросил Пончик, обиженно сопя. – Я уже признал, что я идиот.
– Это-то само собой, – отмахнулась супруга. – Эврика, потому что я нашла нужную запись! Вот, смотри сюда: в девяносто четвертом году их у нас было трое, все мальчики – Кир, Клавдий и Конфуций. Все ушли по полторы сотни баксов, всех зарегистрировали в клубе, всем сделали прививки, выдали паспорта и родословные. А вот тут у меня отмечено, что Кира и Конфуция хозяева кастрировали еще до года, а Клавдия – нет, но насчет его потомства никаких записей! И что это значит? Либо он, бедняга, так и остался неразвязанным, либо его котята не были зарегистрированы. А раз так, то в любом случае именно он последний дееспособный представитель рода с документами!