Сколько ни напрягал я зрение, мне так и не удалось обнаружить никаких видимых признаков плотного вещества. Оно не преломляло солнечные лучи — иначе я заметил бы искажение перспективы по ту сторону преграды — и не отражало их, судя по отсутствию солнечных бликов на прозрачной поверхности, под каким бы углом я на нее ни пытался смотреть.
Крайне заинтригованный этим обстоятельством, я приступил к более тщательному обследованию странного объекта. Оказалось, что он простирается неопределенно далеко как влево, так и вправо, и, кроме того, уходит вверх на недосягаемую для моих рук высоту. Таким образом, это было нечто вроде стены, построенной здесь с какой-то совершенно непонятной целью из неведомого мне материала. Я снова вспомнил о растении, способном вызывать в сознании любые самые причудливые образы, но, поразмыслив здраво, был вынужден отказаться от этой версии.
Я долго стучал по стене рукояткой ножа и пинал ее своими тяжелыми ботинками, надеясь по звуку ударов составить хоть какое-нибудь представление о чудесном строительном материале. На слух он воспринимался как бетон, тогда как на ощупь скорее напоминал стекло или металл. В конечном счете я убедился в том, что имею дело с явлением, выходящим за рамки обычных земных представлений.
Следующим вполне логичным шагом было определение размеров препятствия, причем если вопрос о его высоте оставался открытым, то прочие параметры -прежде всего протяженность и конфигурация — казались легко доступными для измерения. Итак, придерживаясь руками за стену, я начал осторожно двигаться вдоль нее налево и очень скоро заметил, что иду не по прямой линии. Возможно, стена эта являлась частью обширной окружности или эллипса. И тут мое внимание вновь переключилось на сверкавший в отдалении драгоценный кристалл.
Как уже отмечалось выше, даже с гораздо большей дистанции мне бросилась в глаза некоторая необычность в расположении кристалла, пьедесталом которому служил небольшой холмик, резко выделявшийся на фоне плоской болотистой равнины. Теперь — с расстояния в сто ярдов — я смог, несмотря на легкую дымку, разглядеть, что представлял собой этот холмик. То был труп человека в форменном комбинезоне «Кристальной Компании», лежавший на спине со снятой кислородной маской, край которой торчал из грязи в нескольких дюймах от тела. В его правой руке, конвульсивным жестом прижатой к груди, и находился предмет моих вожделений — великолепный экземпляр сфероида, столь крупный, что мертвые пальцы не могли его целиком охватить. Даже издали было видно, что человек умер совсем недавно. Признаки разложения почти отсутствовали, что с учетом здешнего климата позволяло датировать наступление смерти не далее, как вчерашним днем. Скоро над телом начнут тучами виться трупные мухи-фарноты. Я попробовал догадаться, кто мог быть этим несчастным. Безусловно, никто из тех, кого я встречал на Венере за время последней своей экспедиции. Скорее всего, это был какой-то ветеран, находившийся в долгосрочном поисковом рейде и, не располагая данными предварительной аэросъемки Андерсона, забредший в этот район по собственной инициативе. Здесь он и обрел свой покой, до последнего мгновения сжимая огромный кристалл в коченеющих пальцах.
Минут пять я простоял совершенно неподвижно, полный самых мрачных предчувствий; затем внезапный приступ необъяснимого страха едва не обратил меня в паническое бегство. Виновниками его смерти не могли быть туземцы, поскольку кристалл все еще находился при нем. Не имелось ли здесь какой-нибудь связи с этим таинственным сооружением? И где он нашел кристалл? Приборы Андерсона обнаружили излучение в этом квадрате задолго до того, как он погиб.