Лэшер - Райс Энн

С глубочайшей любовью посвящаю эту книгу Стану Райсу, Кристоферу Райсу и Джону Престону.

А также моей крестной, Патриции О'Брайен Харберсон, женщине с большим любящим сердцем, которая обратила меня к церкви, и сестре моей матери Алисе Аллен Давно, которой я многим обязана.

Выражаю благодарность Вики Вильсон за мужество, мировоззрение и душевную теплоту.

Свинья в ермолке вошла через дверь,

Смешной поросенок качает колыбель.

Тарелка прыгает на столе, как блошка,

Смотрит, горшок проглотил ложку.

Из-за двери вдруг вертел возник

И на пол сбросил пудинг-стик.

«Дриль-дриль, — крикнул гриль.

— Кто не слушает меня?

Пузырек-констебль я,

Ну-ка все ко мне, друзья!»

Сказки Матушки Гусыни

Глава 1

Вначале был голос отца.

— Эмалет…

Шепот раздавался где-то неподалеку от живота матери, когда та спала. Потом тот же голос запел длинные песни о стародавних временах. Они повествовали о горной долине Доннелейт и замке, о тех местах, куда отец с дочерью когда-нибудь придут вместе, а также о том, как однажды она родится на свет — родится, уже зная все, что знает ее отец. Рассказывая ей о предстоящем пути, он тараторил так быстро, что никто, кроме них двоих, при всем желании не смог бы разобрать ни слова из его речи.

Со стороны она весьма смахивала на жужжание или свист. Быстро сменявшие друг друга слоги для постороннего уха представляли собой непонятную скороговорку, меж тем как для отца с дочерью это был тайный язык общения. Казалось, что они умели в этих песнях изливать друг другу душу. Казалось, Эмалет подпевала отцу, будто на самом деле умела говорить…

«Эмалет, дорогая моя Эмалет, доченька моя и моя возлюбленная». Отец с нетерпением ожидал ее появления на свет. Ради него ей нужно было поскорее расти и набираться сил. Когда наступит положенный срок, к ней на помощь придет мама и начнет вскармливать ее своим молоком.

А пока мама спала. Плакала. Видела сны. Болела. Порой они с отцом ссорились, и в эти минуты весь мир Эмалет сотрясался от дикого ужаса.

Но вскоре после этого кошмара к ней всегда приходил отец и затягивал свою песнь, не уставая напоминать, что его речь слишком быстра, чтобы ее могла разобрать мать. От этой мелодии маленький круглый мир Эмалет как будто расширялся и постепенно превращался в безграничное пространство, в котором она парила на крыльях отцовской песни.

Кроме того, отец читал ей чудесные стихи, в особенности прекрасные своей рифмой, заставлявшей маленькое тельце Эмалет содрогаться от волнения. Она вытягивала ножки и ручки, вертела головкой в разные стороны — уж очень приятно было внимать музыке слов.

В отличие от отца мать с Эмалет никогда не разговаривала. Подчас создавалось такое впечатление, что она даже не подозревает о существовании своей дочери. Однако, несмотря на то что Эмалет была совсем крошкой, ее тельце, как утверждал отец, уже было сущим совершенством. А на маленькой головке успели вырасти длинные волосы.

Тем не менее Эмалет понимала все, что говорила мать, и даже видела слова, которые та писала на бумаге. Она часто слышала, как мать что-то шепчет, и знала, что матери страшно. Порой они вместе видели одни и те же сны. Лицо Майкла. Сцены борьбы. Эмалет взирала на лицо отца глазами матери и при этом ощущала ее невыразимую печаль.

Отец любил мать, но порой она доводила его до белого каления. Будучи не в силах совладать с собой, он нередко распускал руки, причем подчас колотил ее так сильно, что она не могла удержаться на ногах. Мать страдала, и Эмалет при этом визжала, вернее сказать, пыталась визжать. А ночью после таких побоищ, когда мать забывалась сном, всегда являлся отец. Он успокаивал дочь, говорил, что ей не следует ничего бояться.