Поскольку герои-вампиры были бессмертными и вечно юными, это лишало авторов многих соблазнительных возможностей — подростковых попыток самоубийства, проблем взросления…
Сценаристы с честью выходили из трудного положения, но к концу четвертого сезона порох иссяк и у них. Судя по синопсису, финал был не ясен самим авторам. Они, конечно, предлагали свои варианты завершения истории, причем целых четыре. Кстати, в одной из версий герою Макса предстояло покончить с собой, выйдя на солнечный свет. В другой вампира-романтика убивал собственный брат, чтобы занять его место. В третьей его должен был прикончить давний враг оборотень Кром. И только в одном из вариантов герой Ионова оставался жив.
Да, шансы выжить у Максимилиана один к трем, и я должна как можно скорее выяснить, о чем это говорит. Надо же, а ведь я и не думала, что почерпну что-то полезное из сценария.
Я пролистала серию, которую будут снимать завтра. Диалоги, ремарки… По мне, скучища страшная. Я люблю кинематограф, причем мне нравится творчество самых разных режиссеров. Разухабистый Эмир Кустурица, тонкий Вонг Карвай, философ Мохсен Махмальбаф, интригующий Найт Шьямалан, автор «Шестого чувства» и «Знаков».
А тут четвертый год тянется бесконечная подростковая сага. Да, я понимаю: фанаткам, этим «божьим коровкам», ужасно интересно, что сказал Винсент своему брату на кладбище за школой и спасется ли в восемьдесят восьмой серии Максимилиан от оборотня Крома. Но кроме «божьих коровок», боюсь, никто не способен оценить этот сериал. Уж точно не я, давно вышедшая из подросткового возраста.
До вечера не произошло ничего, что заслуживало бы внимания. Максим проснулся и слонялся по своему номеру, перелистывал сценарий, щелкал пультом телевизора (юного актера интересовал исключительно футбол). Я не надоедала ему — к чему раздражать звезду. Парень выглядел нездоровым и бледным. В какой-то момент я услышала, как его тошнит в туалете. Интересно, с чего бы это? Юноша почти ничего не ел, даже на ужин не пошел и отказался от Сониного предложения принести еду в номер. Если бы он был девушкой, я бы еще могла строить какие-то догадки, а так не знала, что и думать.
Максим рано улегся спать под тем предлогом, что завтра рано вставать, а он типичная «сова». Примерно в десять вечера в мою дверь постучали. Я напряглась, поскольку гостей совершенно не ждала. За дверью оказалась Соня. Натэлла Борисовна, как выяснилось, недавно вернулась в гостиницу и теперь приглашает меня «на кофеек».
Кофе в такой час нормальные люди не пьют, но я пообещала, что приду. Натэлла показалась мне деловой и компетентной, а с таким человеком стоит наладить контакт.
Номер Натэллы Борисовны оказался полулюксом. Хозяйка сидела за столом, и при первом же взгляде на него стало ясно, что приглашение «на кофеек» не более чем фигура речи. Стол был уставлен бутылками и разнообразной закуской из гостиничного ресторана. Дама-режиссер предпочитала русскую кухню, а из спиртного — дорогие сорта виски.
Признаться, я несколько удивилась: завтра съемочной группе предстоял трудный день, о чем несколько раз было сказано вслух, причем самой же Натэллой, и вдруг такое застолье. Если она любит выпить, для чего это афишировать? Тем более передо мной, малознакомым человеком, который через двенадцать дней исчезнет из жизни съемочной группы?
Натэлла Борисовна сидела за столом, и вид у нее был усталый. Мне она указала на свободный стул.
— Присоединяйтесь ко мне, Женя. Ничего, что я так запросто? У нас, киношной братии, не принято разводить церемонии.
Я уселась за стол.
— Да вы не стесняйтесь, наливайте. Мужчин здесь нет, поухаживать за нами некому. Так что как-нибудь сами.
Я никак не могла сообразить, что нужно от меня этой женщине.
— Спасибо, но спиртное сегодня меня как-то не привлекает, — честно призналась я. — А вот на чай, пожалуй, соглашусь.
Натэлла взяла телефон, и вскоре нам принесли чай. Себе она щедро плеснула виски в стакан с толстым дном и с видимым удовольствием пригубила.
— Ох, хорошо. Замерзла как собака.
— Вы ездили в Громаково? — спросила я. — На заброшенный завод?
Натэлла кивнула и наполнила тарелку. Жадно жуя, она принялась рассказывать:
— Дороги у вас просто кошмарные. Где-то в районе как его… крекинга у нас отвалилось колесо. Пришлось искать автосервис, ждать, пока починят. А сам завод мне понравился. Место для съемок совершенно неподходящее — холодно, сыро. Но атмосфера впечатляет. Ладно, надеюсь, мы не успеем всей группой заработать ревматизм.
— А чья была идея снимать финал на заводе? — поинтересовалась я.
— Стас предложил, — не отрываясь от тарелки, ответила Натэлла.
Вот тут я удивилась. Совсем недавно Соня утверждала, что съемки в нашем городе — это инициатива Венедиктова.
Натэлла положила себе еще красной рыбы и гостеприимно указала на стол:
— Угощайтесь, Женя! Мы, киношники, как солдаты: ешь, пока дают, спи, пока можно. А то потом некогда будет.
Да, это мне было знакомо.
Я взяла бутерброд, а дама-режиссер, как будто только этого и ждала, воскликнула:
— Расскажите же мне о себе! Я просто сгораю от любопытства.
Ага, вот и выяснилась причина, по которой меня сюда пригласили. Натэлла хочет знать, кто я такая и что собой представляю. И еще насколько я опасна.
Совершенно не собираюсь откровенничать с незнакомым человеком, но какую-то информацию сообщить придется. Человек, который ничего не рассказывает о себе, выглядит странно и вызывает подозрения.
— Ничего интересного в моей биографии нет, — пожала я плечами. — Несколько лет живу в Тарасове, у меня здесь родственники. Работаю телохранителем. Пока никто не жаловался. Вот, пожалуй, и все.
Натэлла испытующе смотрела на меня. Она явно ожидала продолжения. Но навыки психокоррекции собеседника — это то, чему нас учили еще на первом курсе Ворошиловки.
— По большей части моя работа — это рутина, а вовсе не стрельба и погони, как принято думать. Совсем не то, что ваша профессия! Меня всегда привлекал мир кино…
— Деточка, — басом сказала явно довольная Натэлла, — мы снимаем не кино, а сериал.
— Не важно. Красивые молодые актеры, необычные декорации, яркие костюмы. Повороты сюжета, за которыми следишь, затаив дыхание… Все это так захватывающе! Даже техническое оснащение фильма: эти камеры, микрофоны, софиты — все это необычайно стильно! И вы всем этим командуете! Как вам удается держать все под контролем?
Моя довольно примитивная уловка сработала, лесть попала в цель. Всякому приятно, когда им восхищаются. Но тут я даже не кривила душой, моя собеседница и в самом деле тянула громадный воз ответственности, и все здесь держалось на ней. Натэлла улыбнулась:
— Секрет прост: я ответственно отношусь к делу. Сама не расслабляюсь и другим не позволяю.
— Наверное, главные трудности вовсе не технические, да? — наивно поинтересовалась я.
Натэлла хлебнула из стакана и кивнула:
— Разумеется, самое сложное — это люди.
— Актеры, конечно? Избалованные успехом, капризные звезды…
— Наши ребятишки пока еще не совсем звезды, — фыркнула Натэлла, — но некоторые зазвездились порядочно.
— Это вы о Максиме Ионове. — Я уже утверждала, а не спрашивала. — Скажите, а какой он человек? Понимаете, мне же придется с ним довольно плотно общаться. Раз уж я отвечаю за его безопасность, мне просто необходимо все о нем знать.
На самом деле это была ложь. Телохранителю вовсе не требуется глубоко понимать психологию объекта. Мое дело — прикрыть его, если кто-то решит причинить ему вред. В худшем случае придется ронять его, объект, уводя с линии огня и прикрывая своим броником. Люди устроены одинаково: голова, две руки, две ноги и корпус. Индивидуальные особенности в моем деле не так важны.
Но меня заинтересовал синеглазый самоубийца. Если кто-то объяснит, что творится у него в голове, может быть, мне действительно легче станет с ним работать.
Натэлла поморщилась:
— Мальчишку просто избаловали! Талантливый паренек, признаю. Но ничего особенного. Таких в любой актерской школе на пятачок пучок. Кроме смазливой мордашки, Максику особо нечем похвастать.
Тут Натэлла спохватилась, что перемывает кости одному из своих с человеком посторонним. Но я устремила на нее простодушный взгляд снизу вверх (что при нашей разнице в росте было трудновато), и Натэлла успокоилась.
— Другие ребятки гораздо талантливее Максима. Вот, к примеру, Владик.
Я вспомнила каменную челюсть и надбровные дуги неандертальца. Видимо, на моем лице отобразилось искренне недоумение, потому что Натэлла рассмеялась:
— Да, вот что значит фактура. Симпатягу Макса вы считаете актером, а Владик некрасив… Между тем он необычайно талантлив. Мальчика ждет большое будущее. Если бы я была продюсером, то сделала бы проект целиком под Малеева. Скоро всех злодеев в мало-мальски приличном кино будет играть только Владик…