-- Бери свои деньги, и пошли. Ты, кажется, хотел купить галстук? Ну что
ж, поспеши! Сегодня никакого повышения оклада больше не будет.
Чемодан с деньгами оннебрежно ставит на пол в своейкомнатерядом с
конторой. Я с трудом запихиваю пачки денег в пакет с надписью: "Кондитерская
Келлера -- богатый ассортимент лучшего печенья, доставка на дом".
-- Ризенфельд действительно приезжает? --
осведомляюсь я.
-- Да, он телеграфировал.
-- Что ему нужно? Получить деньги или продать товар?
-- А вот увидим, -- отвечает Георг и запирает контору.
II
Мы выходимнаулицу. Стоитконецапреля,ижаркоесолнцесловно
опрокидываетнанасгигантскуючашу,полнуюветраисвета.Мы
останавливаемся. Сад охвачен зеленым пламенем,весна поет в молодойлистве
тополей, точно арфа, и зацветает сирень.
--Инфляция! -- говорю я. -- Вот передтобойеще одна,и притом--
самая неудержимая. Какбудто дажеприродазнает, что теперьсчет ведется
только на десятки тысячи на миллионы.Посмотри, что вытворяют тюльпаны! А
белизна вон там, а пунцовые и желтые тона повсюду! А как пахнет!
Георг кивает, нюхает воздух и затягивается бразильской сигарой; природа
становится для него вдвое прекраснее, если он к тому же курит сигару.
Мычувствуемнасвоихлицахтеплыйсолнечныйсветисозерцаем
окружающеевеликолепие.Сад позадинашегодомаслужитвтожевремя
выставочнойтерриторией для надгробий.Вон онистоят в строю, словно рота
под командой тощего лейтенанта -- обелиска Отто, пост которого тут же, возле
двери.Именноэтот памятникя и посоветовал Генрихупродать -- старейшее
надгробиефирмы, как быеенеизменная примета, нечто чудовищноепо своей
безвкусице.А за ним следуют сначала самыедешевые маленькие надгробияиз
песчаникаили цемента,могильныекамнидлябедняков,которыечестно и
скромно жили итрудилисьи потому,разумеется,ничего не достигли. Затем
идут памятники побольше, уже па цоколях, но всееще достаточно дешевые,--
памятники длятех,кто жаждалвсе же стать кем-нибудьповажнее, хотябы
после смерти, еслиуж неудалось прижизни. Такихпамятниковмы продаем
больше,чем совсемпростых, итрудно определить, чтопреобладает вэтом
запоздалом внимании близких-- трогательная забота илинелепое честолюбие.
Занимистоят надгробия изпесчаника, нос вделаннымив них доскамииз
мрамора, серого сиенитаили черного шведского гранита. Ониуженедоступны
для человека, жившеготрудами рук своих. В данном случаенаша клиентура --
мелкиеторговцы,фабричныемастера,ремесленники, владеющиесобственной
мастерской,и, разумеется,вечный неудачник-- мелкийчиновник,честный
пролетарийвстоячемворотничке,который всегдадолженказатьсяболее
значительнойособой, чем на самом деле, причем совершенно неизвестно, каким
образомвнашиднионещеухитряетсясуществовать, ибо повышениеего
заработной платы каждый раз происходит слишком поздно.