Какая непростительная рассеянность! Вокруг могут происходить ограбления, бури, землетрясения и войны, но неизменный стакан молока должен быть выпит.
Эмма накинула на плечи шаль, сунула ноги в домашние туфли и вышла из комнаты.
Пробираясь на кухню по темным коридорам, она прислушивалась к дыханию дома. Все крепко спали. Ни единый звук не нарушал ночную тишину, кроме шелеста ее собственных шагов, тиканья часов и…
…и хриплого сопения.
Миссис Норидж остановилась. Это что еще такое?
Наклонив голову, она уловила, что к сопению примешиваются еще какие-то звуки. Неподалеку кто-то скребся.
Гувернантка прошла еще несколько шагов и заглянула в приоткрытую гостиную. Там-то и обнаружился источник звука.
На подоконнике, перевесившись передней частью за окно, висел бульдог Гастон и отчаянно работал задними лапами, пытаясь перебросить свою толстую тушу наружу. Окно забыли запереть, и в эту узкую щель, больше подходившую для кота, чем для раскормленного бульдога, пытался выбраться негодный пес.
– Гастон! – шепотом окликнула Эмма.
Задняя часть Гастона на секунду замерла, а затем пес принялся еще более ожесточенно скрести задними лапами по подоконнику. Прежде, чем миссис Норидж успела подбежать и схватить его, он наконец вытолкнул себя, точно пробку из бутылки, сверзился на землю и припустил прочь.
Миссис Норидж не могла допустить, чтобы чужой пес удрал. И поскольку возиться с засовами на двери не было времени, гувернантка подняла створку окна и последовала примеру беглеца.
Спустя некоторое время случайный наблюдатель мог бы видеть удивительную и редкую для этих мест картину. По освещенной лунным светом дорожке в направлении деревни мчался, переваливаясь, упитанный бульдог. За ним почти так же быстро бежала худая женщина в длинной белой ночной рубашке, делавшей ее похожей на привидение. Время от времени бульдог оборачивался, убеждался, что его все еще преследуют, и прибавлял скорость.
Эта странная пара миновала поместье Кенделов, пересекла поле и выбежала к деревне.
На пригорке бульдог остановился. Он повел носом, приглушенно гавкнул, точно прощаясь, и потрусил по обходной дороге, больше не оглядываясь назад.
Минуту спустя на том же месте, тяжело дыша, стояла миссис Норидж. Она считала себя весьма упорным человеком, но на этот раз ей пришлось признать, что целеустремленность бульдога победила ее собственную. Перспектива бежать до самого Лондона за негодной собакой ее не прельщала.
Оставалось одно – вернуться в поместье. Но прежде чем идти обратно, Эмма устало облокотилась на ближайшую ограду. Ей требовалась передышка.
Возле дома, в окнах которого горел свет, послышался смех.
– …только ради тебя, – донеслось до миссис Норидж.
Голос Дэвида Кендела!
Женщина, смеясь, что-то отвечала. Гувернантка из деликатности отошла, но дверь приоткрылась, и она успела заметить в упавшей полосе света высокого мужчину и прильнувшую к нему молодую темноволосую женщину.
– Хм, – осуждающе поджала губы миссис Норидж.
Что ж, Дэвид оставался верен себе. Даже здесь, в маленькой деревушке, он ухитрился обольстить одну из местных красавиц.
Обратный путь показался миссис Норидж довольно утомительным. Она даже пожалела, что перед ней не бежит бульдог. Вернувшись в поместье Кенделов, гувернантка подошла к двери, дернула за ручку и только тут вспомнила, каким путем покинула дом. От всей души надеясь, что никто не застанет ее в столь двусмысленной ситуации, она поплелась к окну.
К счастью для репутации миссис Норидж, все жители особняка крепко спали. Кроме Дэвида, но Эмма предполагала, что он вряд ли ложился в эту ночь.
Уставшая, побежденная бульдогом, миссис Норидж доплелась до кухни, подогрела молоко, выпила его и вернулась к себе. Уснула она сразу, едва ее затылок коснулся подушки.
Утром миссис Норидж проснулась с тяжелой головой. Не столько из-за погони за собакой, сколько оттого, что всю ночь ей снились сны, в которых она преследовала разнообразных животных. Вспомнив, каково было бежать за носорогом, гувернантка поежилась.
Но, несмотря на усталость, она сразу заметила, что один из ее воспитанников чем-то расстроен.
– Что случилось, Норман?
Но мальчик лишь крепче сжал губы и помотал головой.
– Тебя кто-то обидел? – допытывалась гувернантка.
Норман шмыгнул носом и отвернулся.
– Я уже все рассказал отцу, – проговорил он. – Он говорит, что это ерунда.
Если про себя миссис Норидж и высказала несколько нелестных эпитетов в адрес Эдварда Кендела, с губ ее не сорвалось ни слова.
Она достала тетради, в которых они вместе решали примеры, села рядом. Но вместо того, чтобы начинать урок, молча погладила Нормана по руке.
Эта неожиданная ласка от всегда сдержанной гувернантки вдруг пробила брешь в обороне мальчика. Он обернулся, обнял миссис Норидж и всхлипнул.
– Ну-ну, мой дорогой… Скажи, что случилось?
– Их там больше нет!
– Кого?
– Скворцов! На вязе было гнездо с птенцами. Трое, совсем крошечные, лысенькие. Я каждое утро забирался на дерево, чтобы полюбоваться на них. А сегодня залез, а они… они… Они пропали!
Он со страхом взглянул на миссис Норидж, боясь, что над ним будут смеяться. Но гувернантка даже не улыбнулась.
– Это очень печально, Норман. Пропали только птенчики?
– Нет, все гнездо. – Он вытер слезы. – Значит, они все умерли.
– Все гнездо? – повторила миссис Норидж. – Покажи-ка мне это дерево, Норман.
Они вышли в сад, обогнули дом и остановились возле старого раскидистого дерева.
– Гнездышко было вон там, на третьей ветке, – показал мальчик. – А сейчас его там нет.
И тут миссис Норидж выкинула фокус. Она ухватилась за ветку над головой, подтянулась с неожиданной для своего возраста легкостью, перебралась на ветку повыше и встала, держась за ствол.
От изумления Норман даже забыл о своем расстройстве.
– Вот это да! Миссис Норидж, где это вы так научились?
Но гувернантка не ответила. Она оглядела ветку, на которой раньше было гнездо, а затем внимательно осмотрелась вокруг. Особенно ее заинтересовал вид в окне, которое было прямо напротив. В кабинете мистер Кендел раскладывал на столе какие-то бумаги, не догадываясь, что в шести футах от него находится человек.
С той же легкостью миссис Норидж спустилась вниз, спрыгнула на землю и отряхнула ладони.
– Ты, наверное, думаешь, что гнездо пропало из-за тебя? – спросила она.
Норман молча кивнул.
– Я не трогал их, – горячо сказал он, – я знаю, что нельзя! Но скворцы все равно кричали и вились вокруг.
Миссис Норидж присела перед ним на корточки и взяла за руки.
– Можно испугать птиц настолько, что они бросят своих птенцов. Но чтобы они унесли гнездо – о таком я не слыхала. Поверь мне, ты ни в чем не виноват.
Успокоив мальчика, миссис Норидж направилась прямиком к его отцу.
– Мистер Кендел, могу я поговорить с вами?
– О, конечно. Что-то с детьми?
– Нет, с ними все в порядке. Не считая того, что Норман был сегодня очень огорчен…
– …какими-то птенцами, знаю, – подхватил Эдвард. – Я не придал значения этим глупостям.
Миссис Норидж поджала губы.
– Осмелюсь сказать, сэр, напрасно. Это важно.
Эдвард Кендел недоуменно воззрился на нее.
– Что важно?
– Исчезновение гнезда. Учитывая это, а также пересоленную еду, я бы очень рекомендовала вам, сэр…
Она замялась. Эдвард наклонился вперед:
– Что рекомендовали бы?
Миссис Норидж вскинула на него серые глаза.
– Сменить код на замке в вашу оружейную комнату, сэр.
Несколько секунд Эдвард удивленно смотрел на нее, а потом расхохотался. Гувернантка, ничуть не обиженная, невозмутимо ждала, пока он закончит смеяться.
Эдвард вытер слезы, выступившие на глазах:
– Извините, миссис Норидж. Мне просто показалась очень забавной связь между пересоленным бифштексом и моими ружьями.
– Однако она есть, сэр.
– И в чем же она заключается?
Миссис Норидж покачала головой:
– Простите, я пока не могу сказать этого. Но мой долг – предупредить вас о возможной опасности.
Мистер Кендел снисходительно улыбнулся, глядя на нее.
– Вы прислушаетесь к моему совету? – прямо спросила миссис Норидж.
– Простите, боюсь, что нет.
– Отчего же?
Эдвард помолчал, по-прежнему улыбаясь, снял очки и повертел их в пальцах.
– Миссис Норидж, помните наш первый разговор? Вы рассказывали о принципах?
– Разумеется, сэр.
– Вы сказали, у вас их восемь. Но перечислили всего четыре. Нельзя ли услышать про остальные?
– Конечно. Пятый принцип – помнить о том, что ленивый работает вдвое больше. Шестой – если не можешь принять решение, ложись спать. Седьмой – коровам, детям и собакам нужно уделять поровну внимания…
Ее прервал раскатистый хохот Эдварда.
На этот раз миссис Норидж пришлось ждать дольше, пока мистер Кендел успокоится.