- Разве господа из Пиолены тебе не говорили, чтобы ты к нимпришла?-
спросил отец, помолчав.
Мать с сомнением, уныло сжала губы.
- Да, яихвстретила,ониносилиодеждубеднымдетям...Правда,
сведу-ка я к ним сегодня Ленору и Анри. Хоть бы сто су дали!
Опять наступило молчание. Маэ был готов. Сминутуонпостоял,потом
глухо промолвил:
- Что поделаешь? Уж как оно есть...Постарайсясваритьхотьсупу...
Словами делу не поможешь, лучше уж идти на работу.
- Правильно, - ответила она. - Задуй свечу: нечегомнесвоимидумами
любоваться.
Он погасил свечу. Захария и Жанлен ужеспускалисьполестнице;отец
пошел за ними; деревянная лестница скрипела под их тяжелыми ногами,обутыми
в одни шерстяные чулки. Лестничный проход икомнатасновапогрузилисьво
мрак. Дети спали, даже Альзира смежила веки. Только мать лежала в темнотес
открытыми глазами. Эстелла жадно сосалаееотвислуюгрудь,мурлыча,как
котенок.
Внизу Катрина прежде всегопозаботиласьразжечьогонь;вкаминес
чугунной решеткой посредине и с двумя печнымитрубамипобокампостоянно
горел каменный уголь. Компания выдавала на каждую семью по восемьсотлитров
угля в месяц. Но это был твердый уголь,подобранныйвштольнях,-онс
трудом разгорался, и поэтому девушкаприкрывалаогоньповечерам,чтобы
утром оставалось только разгрести жар и подбросить несколькомелкихкусков
отборного угля. Поставив на решетку котелок, она присела накорточкиперед
буфетом.
Весь нижний этаж занималадовольнобольшаякомната.Стеныеебыли
выкрашены зеленой краской, пол, выстланный плитами, вымытипосыпанбелым
песком.Здесьцарилафламандскаячистота.Мебель,кромеполированного
соснового буфета, состояла из такого же столаистульев.Настенахбыли
наклееныяркиелубочныекартинки:портретыимператораиимператрицы,
раздававшиеся Компанией, солдаты и изображения святых с позолотой.Всеэто
резко выделялось на фоне светлых голых стен. Кроме розовой картонной коробки
на буфете и стенных часов с грубо размалеванным циферблатом, не былобольше
никаких украшений; громкое тикание гулкораздавалосьподпотолком.Возле
двери на лестницу была еще одна дверь, которая вела впогреб.Несмотряна
чистоту, в комнате со вчерашнего дня стоял запах жареного лука;вспертом,
тяжелом воздухе постоянно ощущалась едкость каменного угля.
Сидя на корточках у раскрытого буфета, Катрина раздумывала:оставалась
только краюха хлеба, довольно много сыра, но оченьмаломасла;междутем
надо было приготовить бутерброды на четверых. Наконец она решилась: нарезала
хлеб ломтиками, положила на один сыру, мазнула другой масломисложилаих
вместе, -этобыло"огниво",двойнаятартинка,которуюрабочиебрали
ежедневно в шахты. Вскоре четыре таких бутерброда были разложенынастоле;
размеры их были строго определены: самый большой для отца,самыймаленький
для Жанлена.