— Итак… ты можешь уточнить эти данные?
— Я могу рассказать обо всем довольно подробно…
Замфт встал и подошел к стене, на которой висела большая карта. В многочисленные кружки с названиями деревень были воткнуты разноцветные флажки.
— Вот здесь, в Гренштейне, небольшой деревушке, живет около семидесяти человек. Неподалеку от деревни, в лесу, американцы расквартировали точно такую же часть, как на той стороне границы. Я бы сказал, что их опыты имеют психологический характер, — рассказывал Леман.
Замфт непонимающе посмотрел на него.
— Я знаю, что все это чушь, — продолжал Леман поспешно, — но они подняли страшную шумиху, уверяют, что открыли необыкновенный метод, о котором уже поставлен в известность генеральный штаб…
— Поближе к делу, — прервал его Замфт.
— Они делают вид, что переправляют агентов из рядов чешских эмигрантов через границу. Ночью. Те идут по компасу и вдруг наталкиваются на патруль в чехословацкой форме, который их доставляет в комендатуру. Согласно нашим фотографиям она является точной копией здания погранзаставы на чехословацкой стороне. Дозорные офицеры — все как настоящие. Арестованный агент не подозревает, что все это обман. Он получает чешскую еду, на столе чешское пиво. Для начала — чешская сигарета. Потом перекрестный допрос, шквал вопросов, пощечин, пинков… В соседней комнате американцы наблюдают всю эту комедию на экране телевизора. Если человек признается, что работает на американскую разведку, — тогда ему несдобровать. Если же — а по имеющимся у нас сведениям, есть и такие случаи — он выдерживает, то есть не поддается ни на угрозы, ни (как бы это выразить?) на физические приемы — тогда считай, что ему повезло.
— Точнее! — потребовал Замфт.
Леман спокойно закурил сигарету и с наслаждением выпустил дым. Он улыбнулся и немного помолчал, прежде чем продолжать.
— Арестованного приводят в тюрьму для того, чтобы переправить внутрь страны. Однако поблизости оказывается человек, которому удается заглянуть в окошко камеры и передать заключенному, что он может рассчитывать на друзей. Агенту с помощью этих «друзей» удается совершить побег. Он прячется в каком-нибудь сарае. За ним приезжают. Следует дальнейший допрос. И этот дурак подробно рассказывает обо всем. Он благодарен американцам за то, что они выручили его из беды, и обещает им верность до конца дней своих.
Леман громко рассмеялся.
— Трюк заключается в том, что американцы могут таким образом проверить качества своего агента. Они даже могут сделать выводы о его наблюдательности, судя по тому, насколько точно он рассказывает об охране мнимой границы и о том, как несут службу «чехословацкие пограничники»…
Замфт кивнул головой. Он снял темные очки в роговой оправе, а затем вновь надел их, молча наблюдая за элегантным Леманом, который прохаживался по кабинету.
— Думаю, что при этом испытании не один из агентов подписывает свой смертный приговор! — Леман остановился. — Если он признается, что работал на американскую разведку… Да ведь и мы пользовались подобными методами во время войны. Честно говоря, я все более убеждаюсь, что все эти трюки американцев не так уж новы: мы это делали раньше и лучше, чем они. Другими словами — они отстают от нас.
У Замфта загорелись глаза.
— Именно так, дружище, — согласился он, — но зачем им таким образом проверять своих людей? К чему, интересно, они их готовят? Вряд ли к переходу границы. Кому это нужно, когда сегодня шпионы переправляются через границу гораздо чаще с паспортом в руках, нежели с пистолетом в кармане?
Леман пожал плечами.
Замфт, казалось, несколько нетерпеливо посмотрел на часы и начал выстукивать свой марш.
— Их планы меня сегодня особенно интересуют, потому что я готовлю… Вернее, мы готовим, — поправился он, — большое дело.
Леман удивленно поднял брови.
Оскар Леман до 1938 года работал в руководстве Судетской нацистской партии в городе Аше. Здесь он собирал данные о чехословацкой армии и организовывал службу связи с гитлеровской Германией.
После оккупации Чехословацкой республики он переехал в Берлин, стал офицером СС и работал в главном имперском управлении по делам безопасности, К концу войны какое-то время в его подчинении находился и Генрих Замфт.
Капитуляция застала его в так называемой «альпийской крепости». Здесь он попал в плен к американцам. Ею судили, и он провел пять лет в заключении. Американская разведка пыталась использовать его знания и опыт, однако он отверг ее предложения о сотрудничестве. Когда его освободили, он отправился в Мюнхен. Сюда он попал слишком поздно. Агенты Гелена уже начали работу. Руководящие места были заняты.
Оскар Леман до сих пор не может с этим примириться. Его дела идут неплохо, с ним считаются как с крупным специалистом, и в свои сорок шесть лет он находится в расцвете сил. Но он не удовлетворен. Прежде он был начальником Замфта, а сейчас ему приходится довольствоваться должностью заместителя.
— Я хотел с тобой посоветоваться. Ведь мы, — подчеркнул Замфт, — собственно говоря, самые опытные. Никто не разбирается в нашем деле так, как мы с тобой!
— Конечно, но американцы добились заметных успехов, — возразил Леман.
— Именно об этом я с тобой и хотел поговорить. В Чехословакии остались люди из нашей старой сети, они бездельничают и, быть может, даже надеются, что мы забыли о них. Недавно из высших кругов я получил секретную информацию и одновременно поручение провести операцию особого значения. Для этого нам необходимо включить в активную работу бывших сотрудников нацистской имперской разведки!
— Да… но как ты их сумеешь разыскать? — спросил Леман.
— Материалы остались в Чехии. Сегодня я жду человека, который их там спрятал.
Леман нервно провел ладонью по подбородку.
— Ты имеешь в виду… Зайлера?
— Да.
— А вдруг там уже ничего нет?
— Тогда придется отвечать ему и тебе! Ведь ты его отправил из Бад-Аусзее с точными предписаниями? Ты выбрал его, как и двух других! — перешел Замфт в наступление.
— Не думаю, чтобы Зайлер уничтожил материалы. Он слишком осторожный и предусмотрительный человек. Да и мои приказы были ясны — переправить или закопать, — защищался Леман.
— Однако он уже давно должен быть здесь. Самолет приземлился в Нюрнберге по расписанию… Почему же они опаздывают? — выдал, наконец, Замфт причину своего беспокойства.
Стенные электрические часы показывали полночь и дату нового дня — 22 мая 1965 года.
Замфт нахмурился и вновь начал выстукивать на столе мелодию старого марша.
* * *Пройдя длинный коридор, майор Льюис открыл дверь своего кабинета.
— Позовите ко мне Клоу, мисс Бэлли.
— Доброе утро, майор, — сказала ему вслед секретарша и подняла телефонную трубку.
Майор Даг Льюис — офицер американской разведки. В этой области он работает со времен второй мировой войны. Льюис оказал союзникам ценные услуги во Франции, где был во время оккупации.
В 1945 году его перебросили в Германию. Здесь он занимал различные должности в управлении американских оккупационных войск.
Сейчас он руководит одним из важных отделов американского разведывательного центра в Мюнхене. Он занимается «внутренним» шпионажем, то есть собирает информацию о разведывательной работе дружественных держав. Взаимоотношения между тайными агентурами западных государств усложнились. Самый крепкий орешек — это немцы. Гелен работает очень осторожно и стремится проводить самостоятельную политику, хотя в системе НАТО и имеется специальный центр, который координирует разведывательную работу союзных государств против социалистических стран.
Сейчас Льюис взял на прицел Замфта и его центр.
— Доброе утро, — сказал с порога высокий мужчина.
Льюис стоял у окна.
— Как все это произошло, Берт?
Клоу сел в кресло около столика, протянул руку к небольшому бару, достал бутылку виски и налил две рюмки. Он мог себе это позволить, так как был одним из самых старых сотрудников майора. Льюис наблюдал за ним, ничем не выдавая своего нетерпения.
— Наши ехали за ними от самого аэродрома. Перекрыли дорогу точно по плану. Этот Зайлер, видно, тертый калач и проворный, как ящерица. Он просто удрал.
— Разини! — рассердился майор.
— Я их взял в оборот. Свое они получили, — заверил его Клоу.
— Сколько их было… с этим негодяем?
— Двое. Их уже нет…
— В этом была необходимость? Вы что, не могли изобразить нападение с целью грабежа?
— Нет. Наш Дауш — он летел с Зайлером от Гамбурга, — произнес его фамилию. После этого не было другого выхода. Пришлось их убрать.