У нас с этой недели, по постановлению Совета министров, новая форма обслуживания. Сначала младший почтальон приходит, предупреждает клиента, чтоб тот морально мог подготовиться. Мало ли чего в телеграмме? Может, дальний родственник денег в долг просит, а может, еще хуже — теща сообщает о своем приезде. Потом вскоре старший почтальон телеграмму приносит и под расписку торжественно вручает. Тут я иду как понятой, простите, то есть как свидетель. Это называется забота Коммунистической партии и правительства о советском человеке.
— А, вот что! Совсем вы там охренели! Ну что ж, будем ждать. Эх, сейчас бы хоть сто грамм! — И от безысходности снова присосался к водопроводу. Предлагает: — Эй, младший почтальон! Давай хоть чай пить, а?
— Заваривайте, товарищ Иванов, покрепче!
* * *
Сидят, чай пьют, разговоры разговаривают. Клиент анекдот про Брежнева травит: китель у того на пол с орденами упал, а сейсмологи землетрясение зафиксировали.
Опер ради вежливости хихикнул и тоже что-то рассказал.
Потом клиент стал спрашивать про условия работы почтальона и про его оклад, бывают ли премии. Наш-то лепит горбатого, отвечает что-то, а сам где почта местная не знает. Прямо обмирает весь: вдруг клиент спросит? У клиента сознание стало возвращаться, он уже с подозрением смотрит на гостя:
— Почтарь, где твой старший, а? Ты тут до вечера сидеть будешь? Мне надо за бутылкой идти…
Опер успокаивает:
— У вас телеграмма очень важная, старший почтальон обязательно скоро придет.
— О чем она, телеграмма-то? Чего-нибудь случилось?
— Я подписку дал о неразглашении. — Посмотрел на часы. — Да где он, козел, задерживается? Давным-давно пора! Наверное, вот-вот появится…
Опер как в воду глядел: в этот момент раздался звонок в дверь. Обрадовался клиент Иванов:
— А вот и твой старший пожаловал!
Побежал открывать, а там известие: опергруппа с ордером да в придачу прокурор и двое понятых.
…Опохмеляться пришлось через восемь лет, а пока что совершили прогулку во Внутреннюю тюрьму КГБ, что была на четвертом этаже на Лубянке: с пальмами в коридоре, с унитазами и раковинами в камерах.
Может, сказать что хотели?..
Служба по борьбе с организованной преступностью получила сигнал, что в Москву привезли большую партию оружия. И адрес наружная разведка дала. Улица такая-то, дом такой-то.
Пока все детали захвата уточняли, ночь наступила.
Короче, часа в два приезжаем в адрес. Улица на окраине, фонари тусклые, снег по колено, в подъезде лампочек нет. Фонариком посветили, нужную квартиру нашли. Звоним.
— Кто? — спрашивает мужской голос.
— Кто-кто? Ив Кусто. Милиция, — отвечаем.
— Не вызывали, — хамит мужик через дверь.
— Открывай, — говорим, — дверь выломаем.
— Только попробуй! — И он на второй замок: щелк, щелк!
Тут времени терять нельзя, не в игрушки играем. Может, он из гранатометов в нас садить начнет, пока мы у двери барахтаемся?
Приняли неотложные меры. Ба-бах! — припасенной на тяжелые случаи кувалдой ахнули по двери.
Дверь слабая — в щепки! Влетели, мордами всех в пол уткнули…
Где тут гранатометы? Ищем, ищем, всю квартирную скудность перерыли.
Нашли только полмешка картошки да на балконе ведро с квашеной капустой. Нет оружия! Но ведь партия гранатометов не иголка!
И тут мысль страшная озаряет.
— Корпус какой? — шепотом спрашиваю руководителя операции.
— Второй, — говорит.
— А это — первый! Кошмар! Исчезаем…
* * *
В общем, ушли мы тихо и вежливо, по-английски. А хозяева, по-моему, так и не поняли, зачем дверь сломали, всех на пол клали, сапогами топали: «Может, сказать чего хотели?»
…Но гранатометы мы нашли. Там, где надо, то есть в соседнем панельном доме. Целый уазик нагрузили.
Но с той поры адреса все-таки уточнять стали.