Гуд бай, Америка!
Сколько сказано про чекистов, которые во времена ушедшие сопровождали творческие коллективы за границу. Даже песня такая была на мотив «Сурка». Помните: «И мой сурок со мною»? Сурок — это, понятно, сопровождающий из КГБ. Что правду таить? Недолюбливали сопровождающих.
Но и сами сопровождаемые часто в памяти оперативников оставляли незабываемые впечатления. То по помойкам автомобильным лазят, то по ошибке в супермаркете чужие перчатки себе в карман засунут, а то и вовсе бумагу в общественных туалетах воруют и к тому же попадаются…
* * *
Много лет назад один знаменитый коллектив выезжал в Соединенные Штаты.
Гастроли шли в сложной обстановке. Только что над Тихим океаном был сбит южнокорейский «Боинг».
Весь мир бурлил, газеты и телевидение обличали «советских злодеев». Демонстрации и провокации сопровождали коллектив все гастроли, будто мы его сбили.
Не поездка — сплошные мучения!
Но всему приходит конец.
Оперативный работник уже считал минуты до отлета. Собран чемодан, через час должен подойти автобус, чтобы отвезти наших артистов в аэропорт.
Все прошло дисциплинированно, слава богу: никто не сбежал, никто в шопах не попался.
Вдруг телефонный звонок. Рыдающий голос одного из знаменитых артистов молит о помощи:
— Ужасный случай! Умоляю, скорей зайдите! Очень прошу!
Нервы и так на пределе, а тут такой сигнал.
Адреналин ударил по ушам.
Опер, ожидая самого страшного, тайфуном ворвался в номер звезды.
То, что увидел доблестный чекист, потрясло. На кипельно белом пушистом ковре, среди осколков разбитого стеклянного столика, расплывалось огромное кровавое пятно. На полу валялся нож…
— Так-с! — сжал кулаки опер. — Замочил! Куда, паразит, труп дел?
Артист, обхватив голову, рыдал и не произносил ни слова. Трагедия потрясла его.
Опер лихорадочно пытался сообразить, где труп.
Он бросился в ванную, но там царила стерильность и чистота.
— Куда заховал труп? — гневно повторил опер, готовый задушить убийцу, по вине которого рухнула карьера чекиста. С ненавистью стал трясти убийцу за плечи: — Куда труп спрятал? Отвечай!
На артиста было жалко смотреть: сам бледный, взлохмаченный, рукава светлой рубахи по локоть в крови. Он пролепетал:
— Какой труп? — и далее поведал историю, которую оперативник не забудет никогда. Как и сам артист, впрочем.
* * *
Оказывается, собирая вещи, артист обнаружил сморщенный пакетик русского борща — «письмо», как его называли. Это была унизительная принадлежность всякого советского человека, выезжавшего за рубеж. Валюты выдавали так мало, что приходилось экономить на всем, и в первую очередь на питании.
Что делать с «письмом»? Выбросить жаль, везти обратно — смешно, да и таможенников стыдно, артиста чуть не каждый день телевидение показывает, и все в лицо знают.
Артист достал из чемодана электроплитку, которая успела побывать с ним на гастролях в пятидесяти странах, поставил ее на роскошный стеклянный столик и налил воду в огромную солдатскую кружку — все это постыдные атрибуты нашей заграничной жизни в те годы, — стал варить.
Нагрелась плитка, закипел суп, горячие капли брызнули через край, и… стекло дорогого столика не выдержало издевательств, лопнуло. Борщ полетел на пол, заливая светлый ворсистый ковер.
Престиж русской богемы был поколеблен: «Мало нам „Боинга“, что ли…»
Немного покумекав, опер стремительно выработал остроумный, смелый план и моментально его осуществил.
Спустя минуту-другую огромный лоскут такого же ковра был вырезан лезвием «Балтика» в холле этажом выше. Несколько мазков клеем, и вот уже на месте кровавого пятна чистейший коврик. Даже расческой по нему прошлись, чтобы волокна легли как надо.