– Меня пригласил глава Высокого Совета.
Бригадный генерал принял из рук своего собрата топор – страшное оружие, с длинным древком и лезвиями на обоих его концах.
Франсуаз вынула меч из заплечных ножен.
– Он говорил со мной о мцари, о бешеных… Многие эльфы чувствовали, что древняя и мерзкая секта вновь поднимает голову.
Воины отступили к стенам, образуя широкий! круг. Маги не двигались; вряд ли они вообще замечали, что происходит вокруг них.
Гофмаршал на всякий случай подошел ко мне – он не хотел случайно попасть между дуэлянтами.
– Мы полагали, что часть верховных иерархов тоже поддалась влиянию идей мцари. Сейчас я вижу, что не ошибся. Существовал только один способ выцарапать вас из щели, в которую вы забились. Приманка. Ею стал я.
Бригадный генерал начал раскручивать топор. При взгляде на это тяжелое оружие мало кто бы поверил, что его вообще можно поднять – тем более, сражаться с его помощью. Но воин владел двусторонней алебардой так же легко, словно держал прогулочную трость.
Четыре скругленных лезвия – по две с каждой стороны – вращались перед генералом, словно крылья смертельной мельницы.
– Несколько недель я оставался в столице. Мне предстояло привлечь ваше внимание. Я выступал с речами.
Я закашлялся – цепи сдавливали меня чересчур сильно.
– Которые вам так понравились. Ходил на приемы. Но главное – я говорил с людьми. Говорил то, во что верю и что так ненавистно вам всем. Правду.
Генерал начал приближаться к девушке.
Зала была большой – но не настолько, чтобы Франсуаз могла убежать. Она и не пыталась. Девушка стояла, держа в руках длинный стебель дайкатаны.
Воин сделал выпад, потом второй. Он выбрасывал топор вперед, не прекращая проворачивать его перед собой. Этот маневр требовал и силы, и ловкости. Среди бойцов раздался одобрительный шепот.
Ни один удар не мог достичь Франсуаз. Для этого не хватало пары шагов. Но генерал знал, что пара подобных выпадов способна вызвать панику даже у опытного воина.
Ведь опыт не делает человека бессмертным – скорее, он научает ценить жизнь.
Демонесса не двигалась.
– Потом мы решили, что этого достаточно. И я уехал. Вы выжидали. Нельзя было нападать на меня сразу же. Тогда мое исчезновение сразу бы связали с тем, о чем я так много говорил в столице. Но потом – потом ловушка сработала.
– Вы правы, – спокойно отвечал гофмаршал.
– Вот как? – произнес я. – И в чем же?
– Вы много говорите…
Франсуаз взмахнула мечом. Всего лишь раз.
Дайкатана рухнула вниз, как лезвие гильотины. Древко топора переломилось пополам, тяжелая сталь зазвенела об пол, калеча и разбивая мозаику.
Генерал остался безоружным.
– Мне нравятся ваши традиции, – сказала Френки.
И снесла ему голову.
Глаза бойцов, не отрываясь, следили за тем, как отрубленная башка катилась по полу, подпрыгивая и оставляя кровавые следы. Длинные волосы бригадного генерала хлопали ей вслед, словно хвост диковинного зверя.
Голова остановилась у ног гофмаршала, вздрогнула и пала лицом вниз.
Старец замер.
– Трибунал окончен, – негромко произнес я. – Так гласят древние законы. Вы же ратуете за их соблюдение.
– Ложь! – воскликнул советник. – Дьяволица не билась честно. Она призвала помощь из Преисподней. Сам Нитхард, владыка Ада, водил сейчас ее рукой.
– Не говорите глупостей, – устало промолвил я. – Вам прекрасно известно, что слуги Геенны здесь ни при чем. Здесь маги Черного Круга. Они сразу почувствовали бы детей тьмы. Вы проиграли. Ваш собственный суд меня оправдал.
Старец с ненавистью посмотрел на меня.
Каждый из эльфийских святых говорил о том, что ненависть – великий грех. Разными словами, по разным поводам, но все они в этом сходились.
Но гофмаршал служил выдуманным идеям, а не добру или злу.