Мы
все ее любим и я надеялась, – она пожала плечами и поднялась. – Вы позвоните мне, если она появится?
– Конечно.
Я записал ее номер и встал, чтобы помочь ей одеться. Мои чувства смешались. Я не чудовище и с удовольствием бы успокоил ее. Но откуда мне было
знать, не идет ли речь в самом деле о бриллиантах? Может быть, она прятала их, пока их не нашла Хетти Эннис? Некоторое время я забавлялся
мыслью, не задержать ли ее парочкой журналов до прихода ее хозяйки, но тот, кто работает на Ниро Вульфа, не может позволить себе такой
сентиментальности. Я должен быть доволен, если он согласится поговорить с Хетти Эннис. Второе существо женского пола под его крышей – было
больше, чем он мог перенести.
Ровно в одиннадцать прожужжал спускающийся лифт и на сцене появился Вульф. Он поздоровался, направился к своему письменному столу, устроился в
кресле и начал просматривать почту.
– Чека нет?
– Я уже отнес его в банк, сэр. А кроме того я совершил свой любимый грех.
– Любимый грех?
– Да, моя слабость к женщинам. Одна незнакомая дама хотела поговорить с вами, и я ее просил зайти минут пятнадцать двенадцатого. Вызывает
беспокойство то, что она не моего типа. Это можно рассматривать как ухудшение моего вкуса. Надеюсь, что больше этого не случится.
– Ты преувеличиваешь.
– Нет, сэр. Подождите, пока не увидите ее.
– У меня нет намерения принимать ее.
– Тогда я погиб. Ее чарам невозможно противиться. Никто больше не верит в ведьм, и я тоже, но мой скепсис поколеблен. Что касается причины ее
визита, то она не составляет никакой проблемы. Она что то нашла и рассчитывает на вознаграждение. Что это и где она это нашла, я не знаю. В
полицию она идти не хочет, потому что ненавидит всех полицейских. Вы справитесь с ней за две минуты, а что будет со мной?
Он схватил верхнее письмо от какого то любителя орхидей из Венесуэлы и начал читать его. Я принялся затачивать карандаши, которые уже были и так
достаточно заточены. Он терпеть не мог этого звука. Я занимался уже четвертым карандашом, когда он прервал меня:
– Прекрати это. Ведьма?
– Не иначе.
– Хорошо, даю ей две минуты и ни секунды больше.
Постороннему просто невозможно было по достоинству оценить мой успех, нужно знать, какая у Вульфа аллергия на чужих, особенно на женщин, и как
он ненавидит всякую работу, особенно когда только что получен большой гонорар. Я был доволен собой и радовался при мысли, какое у него будет
лицо, когда я введу к нему в кабинет Хетти Эннис. Вульф отложил письмо и углубился в проспект автоматического увлажнителя.
Одиннадцать часов семнадцать минут, но никакого звонка. В двадцать минут двенадцатого Вульф поднял голову и сказал, что хотел бы продиктовать
мне несколько писем, но не хотел бы, чтобы ему мешали. Через пять минут он поднялся и пошел на кухню, вероятно, попробовать суп. В половине
двенадцатого я отправился в переднюю и вытащил из под кресла сверток. Если она не может прийти вовремя, пусть идет к чертям. Я суну ей пакет в
дверях, и баста! Когда я выпрямился со свертком в руках, в дверь позвонили.
Это была Хетти Эннис. На том месте, где раньше пуговица отсутствовала, появилась новая, но ее лицо стало еще грязнее. Правая щека от виска до
подбородка была ободрана. Но ее чары действовали даже сквозь закрытую дверь. Я решил выслушать ее извинения за опоздание, если таковые у нее
имелись, но едва я открыл дверь, как она упала. Я успел сделать шаг вперед, подхватил ее, обнял правой рукой, бросил сверток обратно в прихожую,
поднял ее и ногой захлопнул дверь.