С деревьев, с кустов ежевики, с папоротника у дороги капала вода; птицы заливались вовсю. Я все думал о Пейшнс. Причина ее исчезновения в тот день все еще оставалась тайной; каждый ломал себе голову, что же такое она все-таки сделала. Бывают люди, которые никогда не взрослеют - такие не имеют права совершать поступки. Всякий поступок ведет к каким-то последствиям, но детям нет дела до последствий.
Дэна не было. Я поужинал в гостинице и, не торопясь, поехал домой. Все время, пока тянулась в сумерках дорога - до скал, встававших по обе ее стороны, я мог достать кнутом, - я ни о чем не мог думать, кроме Пейшнс и ее деда; было в полутьме нечто такое, что усиливало игру воображения и ощущение неопределенности. Когда я въехал на скотный двор, уже совсем стемнело. Два молодых бычка, сопя, обнюхали меня, сонная курица вскочила и бросилась прочь с громким кудахтаньем. Я поставил в стойло лошадь и обогнул дом со стороны сада. Под яблонями было темно, хоть глаз выколи, окна чернели без света. Я постоял с минуту в саду, после дождя все благоухало; вдруг у меня родилось неприятное чувство, что кто-то следит за мной. Случалось ли вам испытывать такое чувство в темную ночь? Наконец я спросил:
- Есть там кто?
Ни звука! Я дошел до калитки - никого! Лишь с деревьев еще падали капли - тихо, мягко, с журчаниеми все. Я бесшумно вернулся к крыльцу, вошел в дом, заложил дверь на засов и ощупью забрался в постель. Однако уснуть мне не удалось. Я долго лежал без сна; наконец задремал и проснулся, словно от толчка. Где-то совсем рядом чуть слышался сдавленный шепот. Потом все замерло. Прошла минута; вдруг раздался глухой удар, словно что-то упало; я вскочил с постели и бросился к окну. Ничего, только где-то вдали раздался словно бы топот ног. Ухнула сова; затем я услышал кристально чистый, но очень тихий голос Пейшнс, напевавшей в своей комнате:
Яблоки зреют - вот упадут,
О! Хэй-хоу! вот упадут.
Я подбежал к ее двери и постучал. Комнаты наши расположены так:
- Что такое? - крикнула она. - Случилось что-нибудь?
- Случилось?
- Что-нибудь случилось?
- Ха-ха-ха! Доброй ночи!
И вслед за этим я услышал, как она тайком пытается сдержать тяжелое, прерывистое дыхание. И больше ни слова в ответ, ни звука.
Я снова лег и пролежал несколько часов без сна...
Вечером пришел Дэн; за ужином он вручил Пейшнс свернутые ноты; он достал их в Торки. По словам продавца, сказал он, это нечто замечательное.
Оказалось, что это "Чаконна" Баха. Вы бы видели, как у нее загорелись глаза, и даже руки дрожали, когда она переворачивала ноты. Кажется таким странным, что она преклоняется перед музыкой Баха - таким же странным, как если бы дикий жеребец добровольно дал себя взнуздать; однако это так - от нее никогда не знаешь, чего ждать.
- Божественно! - все время повторяла она. Джон Форд положил нож и вилку.
- Нечестивый вздор! - пробормотал он и вдруг гаркнул: - Пейшнс!
Она, вздрогнув, подняла глаза, швырнула ноты и вернулась на свое место.
Во время вечерней молитвы, которую всегда читают сразу же после ужина, на лице ее был написан вызов. Она рано ушла спать. Мы разошлись довольно поздно - впервые старик Форд разговорился о скватерских временах. Выходя из дома, Дэн указал на что-то рукой. Лаяла собака.
- Это Лэс, - сказал он. - Она разбудит Пейшнс.
Спаньель захлебывался лаем. Дэн бросился унимать его. Вскоре он вернулся.
- Кто-то был в саду и ушел в сторону бухты.
Он побежал вниз по тропе. Я, в сильной тревоге, - за ним. Впереди сквозь тьму слышался лай спаньеля; чуть виднелись огни поста береговой охраны. Я первым очутился на берегу; тут же ко мне подбежала собака, виновато поджав хвост. Послышался стук весел; кроме пенистых волн, не видно было ни зги. За спиной раздался голос Дэна: "Бесполезно! Ушел!" - хрипло, так, словно волнение сдавило ему горло.