99
В солнечный день я всегда больше склонен к религиозности, точно существует некая связь между внутренним приближением к источнику света и чистоты и тем, что возжигает потайной фонарь нашей вечной жизни.
101
Если бы удалось, как позволяют некоторые данные, доказать, что мир на много тысячелетий старше ветхозаветной хронологии; или, если б можно было разделаться с Адамом, Евой, Змием и Яблоком, чем можно было бы их заменить? И как разрешить основное сомнение? Ведь должно же было быть начало всех вещей, а _когда_ и _как_ - это уж неважно.
Иногда я думаю, что _Человек_ - потомок какого-то более высокого материального существа, уцелевший от иного мира, выродившийся вследствие лишений и борьбы, через Хаос пришедший к некоему соответствию со средой или нечто в этом роде. Недаром лапландцы, эскимосы и др. стоят в своем развитии тем ниже, чем суровее окружающая их природа. Но даже это предполагаемое доадамово творение должно было иметь Начало и _Творца_; ибо нам легче представить себе _Творца_, чем случайное сочетание атомов. Все в мире восходит к какому-то источнику, если даже и течет в Океан.
104
Плутарх в жизнеописании Лисандра цитирует слова Аристотеля: "Великие гении обычно подвержены меланхолии" и приводит в качестве примеров Сократа, Платона и Геркулеса (или Гераклита), а также Лисандра, правда, _не в молодости_; у него она проявилась лишь "на склоне лет". Не знаю, гений я или нет, но так меня называют и друзья и враги во многих странах и на многих языках на протяжении моей, не очень еще долгой, жизни. О моей гениальности я ничего не могу сказать, но о меланхолии должен сказать, что она "возрастает, а надо бы ее уменьшить" - но как?
105
Думаю, что таково большинство людей в глубине души, но только у замечательных людей это бывает замечено. Герцогиня Брольи, когда я заговорил об ошибках умных людей, сказала: "Они не _хуже_ других, они только больше на виду, и все их поступки замечаются, особенно те, что снижают их до уровня обыкновенных людей или остальных подымают до них". Этот разговор происходил в 1816 г.
115
Во Флоренции я вновь посетил картинную галерею и пр. Прежние мои впечатления подтвердились, но там было слишком много посетителей, чтобы я мог что-нибудь воспринять. Когда всех нас (человек тридцать - сорок) втиснули в зал камей, в конце галереи, я сказал Р[оджерсу], что "чувствую себя точно в полицейском участке". Я предоставил ему раскланиваться с какими-то знакомыми и прошел дальше один - и только в эти несколько минут смог хоть что-нибудь воспринять из окружавших меня произведений искусства. Я не хочу сказать, что мне помешало бы общество Роджерса, который обладает отличным вкусом и способностью глубоко чувствовать искусство (и того и другого у него гораздо больше, чем у меня - потому что _первого_ у меня совсем немного); я имею в виду толпу толкающихся зевак и путешествующих болтунов.
Один храбрый бритт при виде тициановой Венеры сказал женщине, которую держал под руку: "Вот это действительно здорово!" - и напомнил мне трактирщика в "Джозефе Эндрусе", который размышлял о неизбежности смерти, и тоже "до чего верно!" (как отметила трактирщикова жена).
В палаццо Питти я вспомнил, что советует Гольдсмит, чтобы прослыть знатоком, а именно: говорить, что картины лучше удались бы, если бы художник приложил больше стараний, и хвалить работы Пьетро Перуджино.
116
Перечитывал недавно Филдинга. Я слышал, что в Англии много толкуют о распространении радикализма, якобинства и т. д.; - пусть бы перелистали "Джонатана Уайлда Великого". Неравенство состояний и низость верхушки общества нигде не изображены с большей силой, а презрение автора к Завоевателям и тому подобным таково, что живи он _сейчас_, "Курьер" объявил бы его главным Рупором и Агентом революционеров. Однако ж я не помню, чтобы это направление ума Филдинга, видное на каждой его странице, было кем-нибудь замечено.