— Нам что, придется куда-то идти? — спросил Сварог.
— Понимаешь… Нет никаких сложных и особенно долгих ритуалов, но кое-что проделать все же придется. Это тебе не лампу зажечь… Необходимо открытое пространство, чистое поле, хорошо бы холм… и трава, много травы… Кстати, лигах в пяти от замка, я помню, есть холмы…
— Не такие уж и высокие, — сказал Сварог. — Так, холмики…
— А это все равно, холм вовсе не должен быть высоченным, главное, чтобы он был… И трава там хорошая, густая, высокая… — она сделала нетерпеливое движение к двери.
— Погоди, — сказал Сварог. — Что бы там ни было, а одну я тебя…
— Ох, какой ты… — с досадой сказала Яна. — Разве я сказала, что тебе со мной нельзя? Да пожалуйста! Только близко подходить не будешь, нельзя… не знаю почему, просто нельзя. И птичек своих лупоглазых бери хоть сотню, только пусть тоже подальше держатся…
Она прямо-таки притопывала на месте. Сварог прекрасно знал это состояние: когда все для себя решено, и знаешь, что должен действовать, немедленно, и земля под ногами кажется раскаленными углями… Поэтому он торопливо встал, застегнул камзол на все пуговицы.
А вот Яна, наоборот, в последний момент задержалась в двери, оглянулась как-то беспомощно. Сварог понял, подошел, обнял за плечи и сказал веско:
— Помнится, я кому-то честное слово давал? Никогда я тебя не брошу…
Она слабо улыбнулась — лицо у нее было, как у человека, которому предстоит с головой нырнуть в холодную воду — потом повернулась и решительно вышла в коридор.
Когда они садились в летящую лодку, Сварог оглянулся на близкий Велордеран: вот кому беззаботно и весело, высокие окна пиршественной залы ярко освещены, музыка доносится, видно даже, как кружатся пары… Ну, понятно, ни один человек там ничего не знал — хороший хозяин не станет грузить гостей своими заботами…
Глава III Порыв Древнего Ветра
Едва он опустил летающую лодку неподалеку от невысокого пологого холма, сплошь заросшего высокой густой травой, Яна нетерпеливо распахнула дверцу и выпрыгнула наружу. Это состояние он тоже знал — когда хочется побыстрее со всем покончить. Впрочем, никак не походило, чтобы Яна нервничала, аккуратно сняла туфельки, и, сняв платье через голову, чисто женским инстинктивным движением аккуратно повесила его на борт лодки. Сварог ухмыльнулся про себя: когда женщина так себя ведет, с ней все в порядке.
Она подошла вплотную, обнаженная, прекрасная, улыбнулась как-то по-детски:
— Ты знаешь, страшновато чуточку… После бабушки этого никто не делал, столько лет прошло… Поцелуй меня.
Сварог крепко поцеловал ее, отнюдь не как ребенка.
— Я останусь прежней, не думай никаких глупостей, — сказала она быстро. — Так и стой здесь, пока все не кончится. Ты меня никогда не бросишь?
— Никогда, — серьезно сказал Сварог.
Отрешенно улыбнувшись, Яна повернулась и неторопливо пошла к холму, расположенному всего-то уардах в ста. Сварог сразу обратил внимание, что ей не приходится прикладывать ни малейших усилий, раздвигать доходившую ей до пояса траву — трава поспешно раздвигалась перед ней сама, смыкаясь следом.
Сварог не испытывал ни тревоги, ни страха, ничего подобного — но охватившие его чувства он никак не мог определить. Что-то непонятное легонечко сжимало ему сердце, вот и все…
Он неотрывно смотрел вслед. В небе ярко-желтым диском светился Семел, и на его фоне изредка проплывали Золотые Филины, ходившие кругами на почтительном расстоянии и большой высоте. Светло вокруг — хоть иголки собирай. И поразительная тишина, даже не слышно ни единого плакуна-пестрячка — а эти птички как раз ночные, любят устроиться в высокой траве и выводить унылые, плаксивые трели, за что так и прозваны. Совершенно безобидные пичужки, но их отчего-то страшно не любят гармы — одна из тех загадок Хелльстада, которую Сварогу наверняка уже не открыть, немало знаний, и серьезных, и мелких умерло вместе с предшественником…
Обнаженная женская фигура неторопливо поднималась к вершине холма, трава точно так же расступалась перед ней, смыкалась позади. Сварог смотрел во все глаза, но ничего необычного, если не считать поведения травы, не происходило.
Вот она достигла вершины холма, остановилась, уронив руки. Сварог прекрасно ее видел от макушки до пяток — трава вокруг полегла широким кругом да так и не поднялась. Стояла оглушительная тишина. Потом Яна медленно-медленно подняла руки над головой. Несколько мгновений, показавшихся Сварогу часами, ничего не происходило. Меж вытянутыми вверх ладонями Яны зажглась пронзительно-синяя искорка, стала разбухать, расти, пока не превратилась в переливающийся всеми оттенками синего, голубого, аквамаринового и сапфирового довольно большой шар. То ли он вращался, то ли по его поверхности проплывали полосы — на таком расстоянии Сварог не мог определить.
Трава на склонах холма, за пределами круга, вдруг пришла в движение, довольно странным образом: волна за волной безостановочно кружили вокруг холма, нижние медленнее, другие, чем выше, тем быстрее. Сварог услышал голос Яны — негромкий, спокойный, звучавший так, словно она стояла в паре шагов от него. Если это не заклинания, а язык, то абсолютно незнакомый, певучий, с преобладанием гласных. Несколько раз прозвучало «Дор Террах».
Потом она замолчала. Медленно стала разводить руки — и синий шар не остался шаром, а потянулся за ладонями, превращаясь в широкую полосу, безостановочно переливавшуюся теми же оттенками. Яна держала руки на уровне плеч, ладонями вверх — и над головой у нее стояла синяя переливчатая дуга… незаметно для глаза ставшая превращаться в радугу. Вскоре стала самой настоящей радугой — семь чистейших цветов. И, достигнув немыслимой яркости и чистоты, исчезла.
С неба упали ветвистые зеленые зигзаги, напоминавшие молнии, но гораздо более медленные, бесконечно высокие. Змеясь, переливаясь всеми оттенками зеленого, они окутали женскую фигурку непроницаемым для глаз покрывалом — по его поверхности то и дело промелькивали длинные золотистые искры.
Сварог, кажется, даже дышать перестал. Вот теперь сердце зашлось в тревоге — он не знал, по правилам ли все происходит, так, как и должно быть, или с Яной творится что-то нехорошее. Древние заклинания и силы порой в наше время ведут себя непредсказуемо… Нет, торопливо напомнил он себе, ведь у ее бабушки все получилось, а это было не так давно… Даже Горлог, которому миллионы лет, ведет себя, как надлежит… Но ведь есть и другие примеры, как раз противоположные — когда древние заклятья, пусть даже самым правильным образом прочитанные, вызывали совсем не то, на что надеялся произнесший, и для него все кончалось хуже некуда… Что далеко ходить, Грельфи рассказывала за столом не далее, как вчера…
Сердце разрывалось в тревоге, но он стоял, как вкопанный — даже если там что-то неправильно, помочь ничем не сможет, а если все идет, как надо, может помешать…
Казалось, это продолжалось невероятно долго: медленные и быстрые порывы неведомой силы волнами пригибали траву вокруг холма, на вершине которого переливался зеленый, пронизанный золотистыми искрами купол, и змеящиеся зеленые зигзаги все так же уходили вверх, в невероятную высь. И стояла тишина.
И вдруг все кончилось. Зеленый купол и зигзаги погасли так быстро, что глаз не успел заметить. Только что были — и нет. Трава на склонах холма распрямилась и замерла. Остался только круг на вершине. И Яна посередине. Она уже не стояла — сидела, опираясь правой рукой на землю. Вопреки всем запретам Сварог хотел броситься к ней, но она сама поднялась на ноги — нисколечко не шатаясь, совершенно естественным движением: ну вот захотелось человеку на минутку присесть, а потом он встал…
И стала спускаться с холма, возвращаясь — трава вновь расступалась перед ней и смыкалась за спиной, походка у Яны была опять-таки совершенно естественная, спокойная, неторопливая. Пока что не похоже, чтобы в ней что-то изменилось… Но вот удалось, или нет?
Сварог молча ждал, потому что ничего другого не оставалось. Он заметил еще издали, не мог не заметить…
Но не представлял, что тут можно сделать, и что это означает.
— Заждался? — самым обычным, чуточку насмешливым голосом спросила Яна, подойдя совсем близко. — Ну вот видишь, все обошлось, а ты наверняка зачем-то с ума сходил…
Должно быть, он сделал какое-то неправильное движение, чем-то себя выдал — Яна бросилась к нему, крепко ухватила за лацканы камзола, прижалась, обнаженная, жаркая, пахнущая травяным соком, потом обхватила за шею, приблизила лицо:
— Ну, ты же видишь, что я осталась, какой была! Что ты оцепенел? Я же прежняя!
Сварог нашел в себе силы произнести спокойным голосом:
— Дай время в себя прийти, у меня душа не на месте…