Много ты в спонсорах понимаешь, Ребенок, — процедила сквозь зубы Школьникова. — В наше время никто бесконечной халявы не предоставит. А потом дело не в спонсорах, а в принципе. Я, лично, не успокоюсь, пока мы этих гадов не словим.
Вообще-то действительно безобразие, — начал брюзжать маленький щуплый Темыч. — Совсем воры оборзели.
Да уж, — с трагикомическим видом проговорила Катя. — Лишить несчастную будущую королеву среди старшеклассниц законного приза.
Тем более что лишний компьютер в доме никому не помешает, — подхватил практичный Темыч.
А я бы предпочел музыкальный центр, — вмешался Женька. — А то мой барахлит.
Кажется, наши мальчики сами не прочь заделаться королевами красоты, — хихикнула Катя.
Очень глупо, — проворчал Темыч.
А вообще это дискриминация, — придерживался иной точки зрения Лешка Пашков. — Девчонкам и конкурс, и призы, а нам с вами, — поглядел он на мальчиков, — шиш с маслом.
Вот какой-то борец за справедливость и решил исправить положение, — покачала головой светловолосая голубоглазая Таня.
Я бы таких борцов… — потрясла увесистым кулаком Моя Длина. — Но, кстати, сперва собирались, кроме конкурса красоты, провести какие-то соревнования среди мальчиков. А в заключение должен был состояться грандиозный бал. Но, видно, на это не нашли спонсоров.
А вдруг еще устроят? — жаждал всею душой музыкального центра Женька.
Все может быть, — откликнулась Моя Длина. — Вернее, могло быть. Но призы-то спилили. Так что, видимо, теперь вообще ничего не состоится.
А если мы эти призы, к примеру, найдем? — уже охватил азарт Пашкова.
Олег тем временем выглянул с балкона на улицу.
Порядок, — вернувшись в комнату, сообщил он. — Милиция уехала. Путь свободен.
Тогда пошли отравлять сторожиху, — вытащила из сумки блок сигарет Моя Длина.
Ребята пошли в переднюю одеваться.
А, кстати, где Вульф? — только сейчас вспомнила Таня о таксе Олега.
Шашлык жарить уехал, — поправив съехавшие на кончик носа очки, отозвался хозяин квартиры.
Шашлык? — заинтересовался Женька, бурно растущий организм которого требовал чуть ли не круглосуточной подпитки.
Ну да, — кивнул Олег. — Предки взяли Вульфа с собой на дачу. Там у их друзей есть точно такая же такса, только женского пола. Вульф очень с ней дружит.
Черт с ней, с таксой! — воскликнул Женька. — А вот шашлычка бы я съел.
— Пошли отсюда быстро! — заторопился Темыч. — Иначе Женька сейчас жрать потребует.
— Да я бы вообще… — начал было долговязый мальчик.
Но тут Катя и Таня объединенными усилиями вытолкали его на лестничную площадку.
Пять минут спустя Компания с Большой Спасской подошла к дверям родной две тысячи первой школы.
— Сторожиху беру на себя, — шепотом объявила Школьникова.
Она подергала дверь. Заперто. Моя Длина хотела постучать, но Олег быстро проговорил:
Давайте сперва обойдем вокруг школы.
Правильно, — кивнули остальные. — Вдруг где-нибудь осталось что-то от преступников.
Ребята медленно побрели вдоль школьного здания.
И как только они внутрь пробрались? — не переставал изумляться Пашков. — Смотрите, весь первый этаж затянут решетками.
А может, с другой стороны решеток нет, — засомневался Темыч.
Ребята обследовали здание с тыла. Там им предстала та же картина. Решетки на окнах были старые, но надежные. По всей видимости, их поставил кто-то из предшественников Арсения Владимировича. А под его руководством решетки каждую весну тщательно красили.
Тут разве только кошка пролезет, — наконец вынес вердикт Олег.
Значит, дверь взламывали или отмычкой открыли, — предположил Пашков.
А может, отсюда попали, — указала Таня на пристроенный несколько лет назад к школе четырехэтажный корпус, где занимались ученики младших классов.
— И впрямь, — оживился Женька. — Там, между прочим, входные двери стеклянные. Долбани как следует молотком или камнем, и добро пожаловать.
Ребята поспешили к пристройке. Если Женька не ошибался, следы проникновения грабителей еще должны сохраниться. Вряд ли Арсений Владимирович мог за такое короткое время поставить новую стеклянную дверь. Значит, в лучшем случае, вход сейчас заколочен какой-нибудь фанерой.
Однако Женькины предположения не оправдались. Стеклянные двери стояли целехонькие. На них висели надежные замки.
Наверное, через крышу пролезли, — выдвинул свою версию Пашков.
Ну до чего же ты, Лешенька, умный! — с притворным восторгом воскликнула Катя. — Значит, по-твоему, грабители сперва прилетели на вертолете. Потом опустились на крышу. И все это ради одного компьютера, одного телевизора, одного музыкального центра и нескольких утешительных косметических наборов.
Действительно нерентабельно, — мигом подбил баланс Темыч. — Аренда вертолета обошлась бы грабителям гораздо дороже добычи.
Молодец, Микроспора, — похвалила Школьникова. — Тебе не в Литературный надо, а на экономиста учиться. Тогда я потом, когда унаследую материнскую фирму, возьму тебя главным бухгалтером.
Отстань, — счел для себя унизительным подобное предложение Темыч.
Не хочешь — не надо, — пожала плечами Моя Длина. — Но, между прочим, главный бухгалтер у матери в фирме живет лучше, чем десять знаменитых писателей.
Вот. Довели культуру до нищенства! — мигом впал в обличительный пафос Темыч. — Это же смеху подобно, чтобы какой-то главный бухгалтер зарабатывал больше, чем знаменитые писатели.
Ты, Микроспора, нашего главного бухгалтера не трожь, — обиделась Школьникова. — Он на себе все финансы фирмы везет.
Все равно он должен получать меньше писателя, — с угрюмым видом отстаивал права культуры Тема. — Потому что ваш главный бухгалтер служит одной твоей матери, а знаменитый писатель оказывает влияние на все человечество.
Может, ты, Микроспора, и прав, — ответила Школьникова, — но нам с матерью наши финансы как-то ближе, чем умы всего человечества.
Темыч возмущенно засопел. С тех пор как он принял решение посвятить свою жизнь литературе, судьба российской интеллигенции стала тревожить его не на шутку. Он уже подготовился к достойной отповеди «буржуазному эгоцентризму» Школьниковых, но тут Олег, чувствуя, что обстановка накаляется, скороговоркой произнес:
— О перспективах отечественной культуры поговорим после. А сейчас предлагаю заняться более прозаическими задачами.
Святые слова! — поддержала Моя Длина. — Пошли к сторожихе.
Они вернулись ко входу в школу. Женька заколотил в дверь рукой и одновременно ногой.
— Ты бы, Женечка, еще лбом постучал, — прыснула Катя.
Впрочем, она волновалась напрасно. Дверь резко открыли. Женька, не успев среагировать, получил по лбу.
Эй! Осторожно! Больно ведь! — потер ушибленное место ладонью он.
В другой раз не будешь так колотить, — сурово откликнулась сторожиха.
Это была преклонных лет женщина с крашенными в рыжий цвет волосами. От нее за километр разило табачным перегаром. Темыч, который всегда очень заботился о своем здоровье, уверял, что школьная сторожиха отравляет экологическую обстановку в их микрорайоне. Она и впрямь смолила одну сигарету за другой. Как объяснил однажды ребятам Арсений Владимирович, раньше она работала машинисткой в штабе одного дальнего военного округа. Откуда бывший кадровый офицер Арсений Владимирович, демобилизовавшись и став заместителем директора две тысячи первой школы, и перетащил ее в сторожа.
Здравствуйте, Екатерина Тимофеевна! — хором приветствовали сторожиху ребята.
Как хорошо, что вы живы! — выпалил Женька.
Где наша не пропадала! — ответила Екатерина Тимофеевна.
Затем она принялась шарить по карманам пальто.
Кончились, — разочарованно проговорила она. Затем, с надеждой глянув на Мою Длину и Пашкова, снова принялась шарить в карманах.
Угощайтесь, — протянул ей Лешка пачку сигарет «Давидофф».
Школьникова почти синхронно с Лешкой извлекла из сумки блок «Парламента».
Это вам, Екатерина Тимофеевна.
Все мне? — явно не верила собственному счастью сторожиха. — Целых десять пачек?
Именно, — подтвердила Моя Длина.
Так сказать, компенсация за моральный ущерб в борьбе с грабителями, — мигом нашелся Пашков.
Уже, значит, прослышали, — покачала головой сторожиха. — Вот дела… Вообще-то, конечно, мне ничего говорить не велено, — заговорщицки подмигнула ребятам она. — Но вы же свои и вообще почти родные. Пойдемте-ка в школу.
И ласково прижимая к груди блок «Парламента», Екатерина Тимофеевна распахнула свободной рукой дверь. Ребята проскользнули в вестибюль. Екатерина Тимофеевна тут же заперла дверь на замок.
Живешь, как на Везувии или Этне, — пожаловалась она. — Вот-вот превращусь в какую-нибудь Помпею.