— Грабят! — закричала больная и, защищая валюту от грабежа, врезала целителю железным бидоном по голове.
Впору самому садиться на яйца от сотрясения. Да деньги нужны. Оправившись от бидона, другую женщину лапанул в область декольте с диагнозом астмы. Последняя имела место, но, кроме нее, в двух шагах имел место муж, он бросился на целителя с кулаками и настучал доктора по физиономии. Самое время пойти домой и отсидеться на яйцах. Но сапожник всегда без сапог, а доктор без здоровья.
Наконец, нашел пациентку. Покрутившись рядом, нет ли мужа или другой опасности, схватил за бок:
— Поджелудочная болит. Срочно айда к тебе лечиться!
Пошли. Квартира была шикарной, с камином. Посему Филипп Матвеевич запросил соответственный гонорар.
Трудный день — удары бидоном по голове и кулаком по скуле — требовал разрядки. Филипп Матвеевич хорошо расслабился у товарища в гараже. После чего, добираясь домой, потерял лукошко с яйцами и спецматрешку.
Утром, продрав глаза, побежал искать медтехнику. Первым делом сунулся к Тане, так звали больную с камином.
— Таня дома? — спросил у открывшего дверь бугая. Тот был в попугаистых шортах, и глаза навыкате от такого наглого посетителя.
— Яйца у нее вчера я не оставлял?
— Что?! — еще больше выпучил глаза бугай, превращаясь в Отелло.
Цыганка когда-то нагадала ему: «Женишься, касатик, один раз, но жена достанется слабой до королей и вальтов». «Посмотрим?» — сказал будущий Отелло.
Друзья юности прикалывали его на счет королей бубновых и рогов ветвистых. «Смеется тот, кто смеется опосля», — успокаивал весельчаков за чужой счет. Долго выбирал жену, в конце концов остановился на Тане. Ее на аркане не затащишь в бассейн, под пистолетом — на пляж. Убивай — прозрачное платье не наденет. Живот и бедра были со следами ожогов.
Отелло показал язык цыганке, когда Татьяна показала непривлекательные следы.
И что же получается — поторопился с языком? Пока он деньги кует, ему, вопреки ожогам, рога растят. Змеиное отродье — нашла выход! Старому мухомору молодку и с ожогами только давай! Тем более, у этого мухомора пороха в пороховнице через край — не угонишься.
Отелло метнул кочергу вдогонку. Она со свистом пролетела над головой целителя. Филипп Матвеевич скаканул козлом и прибавил прыти.
Однако ослепляющая ревность была сильнее жажды жизни, топот погони настигал жажду. Вдруг за спиной жажды что-то громко упало.
Топот стих.
Филипп Матвеевич обернулся.
Отелло распластано лежал на тротуаре, верхом на нем сидела пигалица в очках.
— Я его все равно замочу! — хрипел в асфальт Отелло. — Он ходит к моей жене!
— Темнота! Это народный целитель Назаров! — болевым приемом сдерживала клокочущую ревность пигалица.
— Замочу! Пусти!
— Дурак! Он женщин лечит. Меня в прошлом году от аллергии избавил, я потом турнир в Праге выиграла. Помните, Филипп Матвеевич?
— А как же! — сказал, опасливо поглядывая на Отелло, народный целитель, хотя убей не помнил пигалицу.
— А меня можешь вылечить? — спросил с асфальта бугай.
— Бешенство неизлечимо! — находясь в позе высокого старта, ответил Филипп Матвеевич.
— Не бешенство! — Отелло в бугае угас. — Нервы с этим бизнесом не в тему стали.
— Как-нибудь зайду, — уходя, сказал Филипп Матвеевич.
— А Таньку больше не лечи! — в спину бросил Отелло.
«Пусть ее собака Авва лечит», — проворчал себе под нос Филипп Матвеевич и пошел искать лукошко с яйцами.
АМИНЬ С АБЗАЦЕМ
Полгода, девочки, бегала я работу искала, наконец, забатрачилась в коммерческую фирму. Три директора: Аминь, Абзац, а третий пашет за них.
Аминь верующий. Всех святых знает, с Владыкой перезванивается, на нужды церкви щедро жертвует, а нам, как нищим на паперти, платит.
Абзац выдвиженец братвы. Из десяти слов у него девять по матери, печатное одно и то «абзац».