Возможно, ответы на эти вопросы содержатся в самой последней строчке документа, напечатанной совсем уж маленькими буковками – о дате выпуска листовки. Невооружённым глазом можно различить лишь «...июня 1941 г.». Вооружённым (любительским увеличительным стеклом) глазом можно разобрать лишь то, что число, указанное под «Москва Кремль» – это не 23 июня! Моё личное мнение – 17 или 19 июня 1941 года. Что это может означать? А то, что эту любопытнейшую листовку с объявлением о начале открытой фазы мобилизации именно с 23 июня 1941 года отпечатали заранее. И что, соответственно, это колоссальной важности событие (фактически объявление войны: предлагаю вспомнить цитату из трудов Б.М. Шапошникова – «мобилизация есть война, и иного понимания её мы не мыслим» – по книге «Воспоминания. Военно-научные труды», с. 542) не предусматривалось как следствие германского нападения. Вывод: накануне 23 июня 1941 года должно было произойти нечто, что означало бы безусловное начало войны в перспективе нескольких дней. Но начаться эта война должна была не по инициативе Германии.
Неожиданное косвенное подтверждение относительно сроков печати советских листовок я нашёл в книге Елены Ржевской «Берлин. Май 1945», которая процитировала следующий пассаж из дневников Геббельса (запись от 18 июня): «Фюрер звонит мне ещё поздно вечером: когда мы начнём печатать и как долго сможем использовать три миллиона листовок. Приступить немедленно, срок – одна ночь. Мы начинаем сегодня» (с. 72). Скорее всего, речь идёт об обращении Гитлера к солдатам, зачитанном в ротах и батареях в 22.00 21 июня по берлинскому времени (см. П. Карель, «Восточный фронт», том 1, с. 7).
Любопытно вновь отметить уже описанные в других книгах цикла «Большая война» различия в русском варианте дневников Геббельса Елены Ржевской и английской версии Фреда Тейлора. Так, общая информация о печатании листовок в оригиналах дневников Геббельса, приведённая Ржевской, в целом совпадает с английским переводом Фреда Тейлора, сделанном, напомню, с фотопластин-копий, найденных после войны в лесу под Берлином. А вот данные по их количеству, упомянутые 19 июня, отличаются... Судите сами: «Нужно на первый случай отпечатать 20 000 листовок для наших солдат», – переводит с оригинала Ржевская (с. 73). «Первым делом необходимо отпечатать 800 000 листовок для наших солдат», – переводит тот же фрагмент Тейлор («The Goebbels Diaries. 1939–1941»,с. 427). Как мы видим, различия не только смысловые: на порядок отличается и количество листовок...
Из дневника Геббельса следует, что печатать свои листовки немцы начали в ночь с 18 на 19 июня. В результате, в частях Вермахта оказалось по одной листовке на роту: командиры зачитали обращение фюрера вечером накануне вторжения. Выходит, что обращение Гитлера к солдатам и советское объявление о начале мобилизации могли печататься практически в одно и то же время. Отметим также, что окончательное решение о нападении на СССР «бесноватый» принял 17 июня, и что 18 июня – практически одновременно! – как германские, так и советские мотомеханизированные соединения начали выход на исходные рубежи на границе.
Из всех этих фактов напрашивается вывод: Сталин предполагал, что ранним утром 22 июня иникак не позже ночи с 22 на 23 июня должно было произойти некое экстраординарное событие, после которого можно было бы начать открытую фазу мобилизации и – спустя несколько дней – войну. При этом он не верил в то, что начало мобилизации должно было стать ответом на германское нападение. Как должна была начаться его Большая война? Думаю, существует ответ и на этот вопрос...
Как чекисты планировали «бороться с провокациями»
Воспоминания легендарного советского шпиона и диверсанта генерал-лейтенанта НКВД П.А. Судоплатова стали библиографической редкостью отнюдь не случайно. Это – безусловно поразительная книга человека, который, помимо прочего, лично убивал руководителей украинского подполья, организовал ликвидацию Льва Троцкого и, судя по его словам, во многом способствовал созданию советского ядерного оружия. Как следует из мемуаров Судоплатова, он – один из многих членов «ордена меченосцев», который не ждал войны. По его собственному признанию, ему «...и в голову не могло прийти, какая беда вскоре обрушится на всех нас. Конечно, я чувствовал угрозу военной провокации или конфликта, но не в состоянии был представить его масштабы. Я считал, что невзирая ни на какие трудности мы способны контролировать события» («Спецоперации. Лубянка и Кремль.1930–1950 годы», с. 186). Это утверждение звучит тем более странно, поскольку исходит из уст человека, в круг обязанностей которого «входило курирование немецкого направления нашей разведки...» (там же, с. 195). В общем, ещё один «ошеломлённый» и «изумлённый»...
В своей книге П. Судоплатов поведал о многих захватывающих страницах доблестной борьбы советских разведчиков «за мир во всём мире». Здесь и описание внутренней «кухни» ОГПУ/НКВД/МГБ, и подробности сотрудничества с «органами» писателей, поэтов, послов и государственных деятелей, и детали всевозможных секретных операций по всему миру. Не забыл генерал-лейтенант подробно рассказать о своих страданиях в советских тюрьмах, о судьбах невинно пострадавших соратников-диверсантов и о советском «докторе Менгеле» – профессоре Майрановском, заведовавшим «Лабораторией-Х». Нашлось в его книге место ностальгическим воспоминаниям о швейцарских часах, заграничных костюмах, квартирах в центре Москвы и спецстоловых, исправно кормивших советскую номенклатуру в течение всей войны. В последних, кстати, вместе питались как творческие работники (вроде специально упомянутого К. Симонова с супругой – актрисой Серовой), так и их, если можно так выразиться, «пастухи» – из тех, что «с чистыми руками» и «горячим сердцем». Всего в книге – 686 страниц. Они насыщены действительно интересной, пикантной, а порой и просто шокирующей информацией. К таковой, например, относятся рассказы о так называемом «либерализме» Хрущёва, о по-воровски присвоенном Советским Союзом «испанском золоте», а также свидетельства об опытах с ядами, которые ставились «учёными» из НКВД на приговорённых к смерти. В целом воспоминания П. Судоплатова – одна из лучших документальных книг на «шпионскую» тему, когда-либо попадавших в мои руки. Её написал несомненный профессионал своего дела и преданный делу коммунистической партии человек (каким бы оно, это «дело», ни было). Я настоятельно рекомендую прочитать его воспоминания всем, кто интересуется данной темой. Но есть и одно «но»... Из упомянутых 686 страниц предвоенному периоду посвящены ровно... двадцать. Характерно и название соответствующей главы: «Канун схватки с Гитлером и противоречивость предупреждений разведки». Её суть, как можно догадаться уже из названия, заключается в том, что «да, предупреждали», но предупреждали «противоречиво», а потому «и в голову не могло прийти». Лично мне на память тут же пришло близкое сотрудничество П. Судоплатова с ныне покойным советским военным историком Д. Волкогоновым... Так или иначе, помимо «противоречивости», есть в упомянутой книге и иные откровения. Остановимся на них подробнее.
Так, на с. 82 воспоминаний старого диверсанта выясняется, что «...старший майор госбезопасности Я.И. Серебрянский – создатель первого спецназа органов госбезопасности за рубежом, нелегального агентурно-диверсионного аппарата в США, Западной Европе, Палестине (!) в начале 1930-х годов». То есть речь идёт о том, что «миролюбивый» и никого зря не трогавший СССР планировал диверсии против других государств ещё до прихода к власти Гитлера! На с. 93 следуют дополнительные подробности о его «личном хозяйстве»: «Особая группа при наркоме внутренних дел, непосредственно находящаяся в его подчинении и глубоко законспирированная. В её задачу входило создание резервной сети нелегалов для проведения диверсионных операций в тылах противника в Западной Европе, на Ближнем Востоке, в Китае и США в случае войны... В то время, о котором я веду речь (прим. автора: 1938–1939 годы), число таких нелегалов составляло около шестидесяти человек. Вскоре мне стало ясно, что руководство НКВД могло по своему выбору использовать силы и средства Иностранного отдела и Особой группы для проведения особо важных операций, в том числе диверсий и ликвидации противников СССР за рубежом».
Подготовкой диверсий на Западе занимались не только люди из центрального аппарата НКВД. Так, характеризуя качества вернувшегося из Испании диверсанта – капитана Прокопюка, – Судоплатов пишет: «...он вполне подходил на пост начальника отделения украинского НКВД, в задачу которого входила подготовка сотрудников к ведению партизанских операций на случай войны с Польшей или Германией» (там же, с. 166). Хочу подчеркнуть: слово «партизанский» в данном случае ничуть не означает, что «партизаны» из НКВД собирались действовать исключительно на своей территории. Собственно, уже в ходе Великой Отечественной войны советские партизаны нередко и в значительных количествах попадали на территорию других стран – в частности, Словакии.