— Я в этом не сомневаюсь, моя дорогая, но, поскольку Уолтер Уилтон к тому же был очень умен, он бы понял, что я поступаю правильно и прошу забыть о нем исключительно ради твоей пользы.
Леди Бресли выразительно посмотрела на девушку.
— Когда мы вернемся из Испании, я намерена представить тебя обществу как мою крестницу, и в этом качестве ты будешь достойно принята в самых высокопоставленных, самых элитных кругах.
В голосе ее слышалось удовлетворение.
Однако она тут же добавила чрезвычайно серьезно:
— Но помни, Клодия, если станет известно, что ты жила в доме Уолтера Уилтона, тебя отвергнут, как когда-то отвергли Джанет.
Девушка хотела было возразить, что мнение общества совсем не волновало ее маму, но быстро сообразила, что не стоит этого делать.
Она продолжала молча слушать леди Бресли.
— Для моих друзей в Испании ты будешь просто моей крестницей. А по возвращении из путешествия, как я уже говорила, ты сама решишь, заявлять тебе о своих правах или нет.
О каких бы то ни было возражениях со стороны Клодии не могло быть и речи. — Ей предстояло твердо запомнить — с этой минуты ее зовут Клодия Ковентри.
Слуги на Гросвенор-сквер обращались к ней именно так.
То же имя было начертано и на ее каюте.
Когда они вошли в Бискайский залив, Клодия почувствовала, что прежний ее мир остается позади, отдаляясь с неумолимой скоростью, и она плывет навстречу новому.
Мир этот был не просто абсолютно иным — при мысли о нем захватывало дух.
Горничная крестной заботилась и о ней. Впервые в жизни специально для нее готовили ванну, гладили ее одежду и делали прическу.
Само собой разумеется, новая прическа, которой было уделено столько внимания, изменила облик девушки.
Разглядывая себя в зеркале, она с удивлением думала, как нелегко теперь узнать в ней малютку Клодию Андерсон.
Беднягу, не имевшую подруг, кроме тех немногих девочек, с которыми она дружила в школе.
Однако в одном она была твердо уверена: благодаря тому, что она росла рядом с Уолтером Уилтоном, она, вне всякого сомнения, более начитанна И более образованна, нежели ее ровесницы.
Он получил диплом первой степени в Кембридже и был необычайно умен.
Он помогал ей выполнять домашние задания.
Кроме того, она помогала ему учить его роли.
— Ты красиво говоришь, — отметила леди Бресли, — а когда читаешь, твой голос напоминает мне звуки музыки.
Клодия с трудом удержалась, чтобы не сказать — в этом заслуга человека, которого она считала своим отцом.
Она знала, даже упоминание о нем раздражает леди Бресли, поэтому промолчала в ответ.
Море было неспокойным, когда они пересекали Бискайский залив, и леди Бресли не вставала с постели.
Клодии не позволяли выходить из каюты.
— Если ты сломаешь себе ногу или руку, что весьма легко может случиться во время качки, — предупредила леди Бресли, — то это лишь прибавит хлопот. Да и кому интересно принимать больного гостя!
— Я понимаю, — согласилась Клодия, — и буду очень осторожна.
Только после того, как они пересекли Бискайский залив, Клодии наконец удалось осмотреть палубу и увидеть других пассажиров.
Большинство из них направлялись в Индию.
Остальные покидали судно в различных портах по пути следования.
Многие сошли на берег в Лиссабоне, а следующим пунктом высадки оказался Кадис.
На землю Кадиса спустились и наши путешественницы.
Благодаря заботам мистера Прайора, секретаря леди Бресли, удобная карета, запряженная парой чистопородных лошадей, уже поджидала их на причале.
Хопкинс, которого она не видела со дня отъезда из Лондона, сразу же приступил к своим обязанностям.
Как только багаж был уложен, они отправились в путь вместе с сопровождающим их гидом и горничной, устроившейся на козлах.
В карете разместились леди Бресли и Клодия.
Они прибыли в Кадис ранним утром.