– Это я настроена угостить тебя чем угодно!
Еще бы – как никак на карту поставлены мои рука и сердце!
Глава 2
Когда в пятницу, в три часа дня я выбрался из такси на тротуар перед четырехэтажным зданием в районе Восточных Шестидесятых улиц, снег валил
стеной. Если так будет продолжаться, то к Новому году Манхэттен скроется под сугробом, подумал я.
В течение двух дней, прошедших с того памятного случая, когда мне удалось повеселиться на пару миллионов, а то и больше, обстановка в нашем доме
совершенно не напоминала праздничную. Если бы мы вели какое нибудь расследование, то были бы вынуждены часто и подолгу общаться, но поскольку мы
сидели без дела, необходимость в общении отпала. Вот тут то, в тяжкие дни испытаний, и проявились наши истинные лица. Я, например, сидя за
столом во время трапезы, был неизменно сдержан и учтив, говорил, когда возникала потребность, вежливо и тихо, как и подобает культурному и
воспитанному человеку. А вот Вулф открывал рот только для того, чтобы рыкнуть или рявкнуть. Ни один из нас не заговаривал ни о счастье, которое
мне привалило, ни о приготовлениях к торжеству, ни о предстоящем в пятницу свидании с моей невестой, ни даже о путешествии Вулфа на Лонг Айленд.
Тем не менее Вулф каким то образом это уладил, поскольку ровно в двенадцать тридцать перед нашим особнячком остановился черный лимузин и Вулф,
надвинув на уши старую черную шляпу и приподняв воротник нового серого пальто, чтобы защититься от снегопада, грузно протопал вниз с крыльца,
постоял на нижней ступеньке – представляете себе такую махину на нижней ступеньке! – дожидаясь, пока затянутый в ливрею шофер откроет дверцу
лимузина, потом решительно прошагал к машине и взгромоздился на сиденье. Я, затаив дыхание, следил за ним из окна своей комнаты.
Признаться, я испытал такое облегчение, словно огромный камень свалился у меня с сердца. Верно, зарвавшегося тирана давно следовало проучить, и
я нисколько не жалел о содеянном, но случись так, что Вулф упустил бы возможность почесать языки с лучшим селекционером Англии, он бы мне всю
плешь проел и вспоминал бы о моем чудовищном поступке до гробовой доски.
Я спустился на кухню и пообедал вместе с Фрицем, которого настолько угнетало происходящее, что он даже забыл добавить в суфле лимонного сока.
Мне хотелось утешить беднягу, заверив, что к Рождеству, каких то три дня спустя, все снова станет на свои места, но, увы, я должен был выдержать
роль злодея до конца.
Я подумывал было о том, не бросить ли монетку, чтобы решить, куда лучше идти – на новую выставку динозавров в музее естественной истории или на
вечеринку к Боттвайлю, но любопытство пересилило; уж слишком меня разбирало – добилась ли чего Марго с помощью моего свадебного разрешения и как
восприняли свежую новость служащие боттвайльской конторы. Вообще, отношения в их конторе были довольно занятные. Черри Квон, похоже, считалась
мелкой сошкой, поскольку она выполняла главным образом роль секретарши, но я не раз замечал, как ее черные глаза метали молнии в Марго Дики,
полные желания испепелить соперницу на месте. Сама Марго должна была заманивать перспективных клиентов в сеть, а уж Боттвайлю оставалось только
окончательно запудрить им мозги, тогда как Альфред Кирнан следил за тем, чтобы клиент расписался под заказом до того, как придет в себя.
Впрочем, это я обрисовал лишь в самых общих чертах. Выполнял заказ в мастерской Эмиль Хетч, под бдительным наблюдением Боттвайля. Финансовую
поддержку осуществляла миссис Перри Портер Джером. Марго сказала, что миссис Джером тоже будет присутствовать на вечеринке, причем придет не
одна, а с сыном по имени Лео, которого я никогда прежде не видел.