– Шептун, – бросил Помрой презрительно. – Обыкновенный мастер шепота.
– Он и мне кое-что шепнул, брат. Помнишь? И не потихоньку, как сейчас, когда он собак успокаивал. Нет, мы услышали его за несколько миль, и я, и тот главарь беспределов, и оба подчинились его воле.
Голосовой магией, наукой тайных внушений, обычно пользовались разбойники. Но этот человек поднял ее до небывалых высот.
Собаки были переделанными. Обонятельные центры в их мозгу были увеличены до безобразия. Черепа растянулись и стали вязкими, как тесто, словно бесформенные мозги стремились вытечь наружу. Глазки были крохотными, а челюсти заканчивались широкими ноздрями, мясистыми и подвижными, как свиные пятаки. Морщинистые морды опутывали провода, соединенные с батарейками, – все вместе образовывало магическую цепь. На ошейнике у каждого пса болталась какая-то тряпка.
– О черт, это же его одежда, – сказал Каттер.
– Этого хватит, чтобы пробежать весь континент, – прошептал Дрогон. – Вот почему они не упускали его след.
Они не стали убивать оставшихся в живых милиционеров или плевать им в лицо, но и воды не поднесли, а просто проигнорировали. Дрогон сосредоточился на собаках. Он шептал, и псы утихали. Животным хотелось доверять ему.
– Это наши псы, – сказал Помрой.
Пожав плечами, Дрогон протянул ему поводок; уродливый зверь глянул на Помроя и оскалился.
– Что у тебя за история? – спросил Помрой.
Дрогон указал на Элси, шепнул, и та подошла к нему. Взяв ее ладони, Дрогон приложил их к своему лбу, и женщина погрузилась в ведовской транс. Он продолжал говорить, отчетливо произнося слова, которые слышала лишь Элси.
Когда шептун закончил, ее глаза открылись.
– Он велел мне прочесть его мысли. И измерить их правдивость. Он сказал: «Я хочу того же, что и вы, хочу найти Совет». Он сказал, что он из города, но не из чертова парламента, и уж конечно, не из милиции. Говорит, что он вакеро, всадник. Бродяжничает двадцать лет. Он говорит, о Совете слишком часто болтают, будто его не существует. А для людей пустыни он важен как земля обетованная. Поэтому, когда до него дошел слух о том, что происходит… когда он услышал, кто отправился защищать Совет, то решил, что пойдет следом и поможет. Поможет найти его. Он шел за нами, пока не убедился, что нам можно доверять.
– Ты не ясновидящая, – сказал Помрой. – Так что все это болтовня.
– Нет, я не ясновидящая, но кое-какой дар у меня есть. – Элси сердито уставилась на него. – Я умею чувствовать. И я почувствовала правду.
Мастер шепота опять надел шляпу и вернулся к собакам, с которыми неслышно беседовал, пока те не начали ластиться к нему, покинув трупы прежних хозяев.
– У нее слишком мало сил, чтобы ей верить, Каттер, – предупредил Помрой.
«И почему я опять должен решать?» – подумал тот. Дрогон дал псам понюхать обрывки ткани, и те повернули свои жуткие слюнявые морды на север.
– Нам пора идти, – обратился он к Каттеру. – За нами по-прежнему следят. Но мы уже близко, очень близко.
Элси пыталась поблагодарить гиайнов, но те не реагировали.
– Вам надо уходить! – кричала она. – Рукохваты близко.
Гиайны не отвечали – замерли столбами среди содеянного ими и ничего не ждали. Людям оставалось лишь прокричать слова благодарности и оставить растительных гигантов, пребывавших в оцепенении. Каттер дал прощальный залп над могилой Фейха.
Собаки понеслись впереди Дрогона, натягивая поводки и жадно принюхиваясь. Время от времени он отпускал их в густые заросли, над которыми были видны только раздутые головы псов, качавшиеся вверх и вниз. И пока Каттер и его спутники плелись пешком, он отправлялся верхом на разведку.
Издалека Дрогон говорил шепотом с каждым из путешественников по очереди. Собаки бежали свободно, волоча за собой поводки, а когда они убегали слишком далеко, он шептал им слова команды, и те возвращались.
– Не останавливайтесь, – велел он Каттеру. – Рукохваты сзади.
Рукохваты. Зловещие руки истории. Пятипалые паразиты, вышедшие из подполья.
Поднимаясь на седловину меж двух холмов, Каттер думал о Фейхе, который пекся сейчас в горячей земле. Он оглянулся на метку, оставленную ими в ландшафте. Мертвые и умирающие вповалку, а над ними, словно деревья, двое гиайнов. Следы боя, как пятно копоти на земле.
За холмами начиналась местность более лесистая и сильно пересеченная; корни олив цеплялись за каменистые осыпи. Пыль, которую поднимал конь Дрогона, облаком стелилась над дорогой. Шептун ускакал далеко, но его след был виден ясно, словно шов. Вокруг росли шиповник и полынь. При каждом шаге Каттера из-под его ног прыскали цикады.
Не в первый раз с начала путешествия время сгустилось, и Каттер увяз в нем. Каждый день был всего лишь до предела растянувшимся мгновением. Сама жизнь вокруг – замедленные прыжки насекомых, мелькание крохотных грызунов – была бесконечным повторением одного и того же.
В ту ночь они спали мало: мешали собачий брех и шепот Дрогона – он расположился впереди отряда. Путники изнемогали под грузом оружия, отнятого у милиции, за ними оставался след от тяжелых винтовок и засапожных ножей.
Однажды они увидели прямо над собой гаруду: тот летел, распластав крылья, точно распятый. Вдруг он нырнул, накренился к земле и пошел прямо на Дрогона, но тут же развернулся и взмыл вверх.
– Он собирался что-то шепнуть гаруде, но тот смылся, – сказал Каттер, довольный.
Теперь ритм их путешествия измерялся не днями: при свете солнца, и ночью, и в сумерках они спали считаные минуты. Мастер шепота если и спал, то делал это прямо в седле. Среди холмов им повстречались пятнистые халикотерии – среднее между жирафом и гориллой: они шли, опираясь на костяшки пальцев длинных передних конечностей, и обирали листву с невысоких растений.
– Надо прибавить шагу, – сказал мастер шепота Каттеру. – Рукохваты близко.
Идя за Дрогоном по следам человека, который был им нужен, к восходу луны путники оказались недалеко от горной гряды; за ней начиналось плато. К нему вел темный коридор между крутых склонов. Они войдут в него днем, и Каттер заранее предвкушал, как хорошо будет вместо бескрайнего палящего неба видеть лишь узкую полоску синевы между каменными стенами, заросшими лишайником.
– Кто-то идет, – сказала Элси, ее лицо вытянулось от ужаса. – Кто-то догоняет нас с юга.
Что-то двигалось позади многочисленных неровностей ландшафта, вне их поля зрения. Каттер знал, что Элси – неважная чародейка, но чутье у нее, несомненно, было.
Слабо вспыхнул восток, и в первом свете дня Каттер увидел на фоне гор тянущийся за Дрогоном пыльный след. Мастер шепота почти добрался до входа в ущелье.
– Идите за мной через ущелье, – шепнул он Каттеру. – Поспешите. Рукохваты догоняют, но вы успеете, если не будете останавливаться. Собаки воют – чуют нашего парня. Он близко, с этой стороны. Спешите, вдруг мы сможем… сможем отбиться от рукохватов, устроив засаду.
Жалкий план, по правде говоря.
После этого Дрогон, должно быть, повернулся и прикрикнул на собак, потому что те залаяли и бросились в узкий проход среди скал. Каттер подумал об уступах, под которыми придется пройти, и вдруг ясно увидел то, что представилось его взору в комнате беглого друга и направило его сюда. Он увидел веревку, незаметно натянутую прямо над тропой, и изувеченные человеческие тела, сваленные как попало под чем-то напоминающим человека.
– Черт меня побери! Назад! Назад!
Так громко он еще никогда не кричал. Помрой и Элси встали как вкопанные; они спали на ходу. Каттер сложил руки рупором и снова заорал:
– Стой! Стой!
Он выхватил револьвер и пальнул в воздух.
Шепот Дрогона возник у него в ушах.
– Что ты делаешь? Рукохваты услышат…
Но Каттер все кричал, шатаясь от усталости:
– Стой, стой, стой! Не входи туда, не входи! Это ловушка.