— Тэнгэ-богатур, — сказал нам торговец, — желает знать: кто из вас, почтенные, командир или иной начальник среди вас?
— Я, — сразу бросил Цинь-ин, — моё имя Чэн. Чего желает от меня могучий Тэнгэ-богатур?
Услужливый торговец побежал обратно и вскоре вернулся с новым посланием от кагана:
— Тэнгэ-богатур желает поговорить с вами, Чэн.
Цинь-ин поднялся, я — с ним, забросив на плечо копьё. Полководец У хотел было остановить меня, но Цинь-ин бросил ему:
— Не забывай, У, что тяньган — мой раб и телохранитель, ему положено находиться при мне.
У недовольно покосился на нас обоих, но открыто перечить сыну предводителя Циня не стал.
Мы же подошли к Тэнгэ-богатуру и сели напротив него.
— Откуда у вас доспехи сынов волка? — сразу спросил богатур, не тратя времени на лишние слова. Говорил он довольно чисто, хоть и с характерным акцентом каганов.
— Мы — торговцы, — как принято у нас, издалека начал Цинь-ин, — подверглись нападению тяньганов не так далеко отсюда. — При этих словах каган покосился на меня, но ничего не сказал. — Кое-кому удалось остаться в живых, благодаря мужественным воителям из вашего народа. Тяньганы схватились с ними, оставив нас, а когда последний из них пал, сказали нам, что после таких противников убивать нас неинтересно. Они оставили нам оружие и воду убитых каганов, забрав лишь коней. Мы забрали всё, что нам оставили тяньганы и двинулись дальше.
— Сколько дней прошло с тех пор? — выслушав рассказ, спросил Тэнгэ-богатур.
Цинь-ин прикинул в уме и сказал:
— Около недели, может немного больше. Мы долго брели по этой каменистой пустыне и сбились со счёта дней.
Каган покивал.
— Так там, действительно, были лишь мёртвые? — вперившись взглядом в глаза Циня-ин поинтересовался он.
Я понял, что от того, что увидит Тэнгэ-богатур зависит очень многое, может быть, и сама наша жизнь. Это заметил не только я, но Чин с полководцем У. По рядам наших воинов пробежал шепоток и они начали незаметно готовить к бою оружие. Каганы, вроде бы, этого не замечали, продолжая есть как ни в чём не бывало.
— Только мертвецы, — кивнул Цинь-ин. — Тяньганы живых не оставляют.
— Это верно, — согласился Тэнгэ-богатур, — а мы не оставляем в живых своих врагов. Мы здесь потому, что преследовали шайку тяньганов — мы покончили с ними. — Теперь он смотрел в глаза мне.
Тут он мог бы пялиться хоть до конца света. Мои глаза давным давно выцвели и многие сравнивали их с оловом. Хотя мастер Чжоу говорил, что именно такие глаза и должны быть у настоящего "ночного воителя". Мне, если честно, было всё равно.
— Многие из моих воинов погибли, — продолжал Тэнгэ-богатур, — и кто-то должен отпеть их, чтобы их души могли попасть к Отцу-небу.
— Среди нас нет монахов лао, — пожал плечами Цинь-ин, — как и конечно же, жрецов вашего народа.
— Я мог бы сделать это, — неожиданно для всех нас произнёс неслышно подошедший монах лао.
Все обернулись на его голос, кое-кто даже вздрогнул от его глубокого голоса. Признаться, даже мне стало несколько не по себе, мало кому удавалось подкрасться ко мне незамеченным, значит это — очень опасный человек.
— Но мне нужно знать их имена. — Монах присел рядом с нами с Цинем-ин. Выглядел он точно так, как должен выглядеть монах лао, отправившийся нести в мир мудрость своего учения — бритая голова, просторное одеяние, чётки и чиань-бо, который он прислонил к столу, и совершенно незапоминающееся лицо.
— Называй их "сыновья серого волка", — бросил Тэнгэ-богатур, которого, похоже, также весьма смутило появление монаха.
Выпив воды из небольшой пиалы, монах поднялся и размеренно зашагал к телам каганов, что те привезли с собой и теперь несколько насытившихся кочевников рыли для них могилы. Что самое интересное, теперь он громко щёлкал чётками и топал по каменистой земле деревянными сандалиями.
Мы проводили его глазами и вернулись к еде. Больше каган нас своими вопросами не доставал. Ел, как и мы, молча, что нас вполне устраивало, а главное, из-за своего стола не гнал, а на его столе еды было куда больше, нежели могли позволить себе мы, да и сама она была получше. Конечно, для "могучего богатура" торговцы уж расстарались вовсю.
Наевшись, я решил прогуляться по одному весьма важному делу и, свернув за один из крытых лотков, развязал трофейные штаны, когда заметил, что одно из окон в охраняемом каганам возке не было заколочено, а лишь прикрыто тонки шёлком. Как раз в сейчас в него один из стражей протягивал еду. Шёлк откинулся и я на мгновение забыл зачем пришёл сюда. Из этого окна выглянула девушка, красивее которой я ещё в жизни не видал. Я торопливо отступил глубже в тень от возка, чтобы она не увидела чем я занят, но так чтобы самому видеть её. Я наслаждался её красотой ещё несколько секунд, прежде чем шёлк снова опустился. Я вернулся обратно, дав себе зарок снова посмотреть на девушку, когда она отдаст пустую тарелку своему стражу.
Так я и сделал, когда каган направился обратно к возку. Я вновь был счастлив лицезреть красивое лицо девушки, но на сей раз я не скрывался, что привело к определённому результату.
Поев и схоронив погибших, каганы двинулись дальше в путь. Возок ехал последним и стоило страже отвлечься на мгновение, как из него на землю упал небольшой белоснежный шарф. Стоило каганам скрыться из виду, как я первым подошёл к шарфу, обнаружив, что он испачкан кровью, но не просто вымазан — на нём алым было начертан лишь один иероглиф, значивший "помогите".
— Что это значит? — поинтересовался полководец У, заметив у меня в руках шарф.
— Каганы везут пленницу, — ответил я. — Судя по всему, это знатная дама, может быть, даже принцесса.
— Я видел её, — неожиданно сказал Цинь-ин. — И даже узнал. Она очень похожа на своих предков. Это, действительно, принцесса из дома Мин.
— Но почему каганы везли её, как пленницу? — спросил Фань. — Принцессу дома Мин должен сопровождать богатый эскорт, а не конвой из каганов.
— Это всё не важно, — отмахнулся полководец У. — Мы должны следовать намеченному плану. На всяких принцесс у нас нет ни времени, ни сил.
— Мы должны спасти её, — твёрдо произнёс Цинь-ин.
— Но, господин Чэн, — встрял Чин, — полководец У прав. Нас слишком мало, чтобы нападать на каганов. Даже если мы перебьём их, то после нас останется слишком мало, чтобы и дальше идти по враждебной нам стране, где пока ещё правят каганы и минцы.
— Между ними уже нет былого согласия, — заметил Цинь-ин, — раз они везут минскую принцессу, как пленницу. Мы сможем ещё сильней расширить это пропасть, отбив у каганов принцессу.
Но что-то совсем не политические резоны звучали в голосе сына нашего предводителя.
— Ладно, — пожал плечами полководец У. — Я всегда рад прикончить нескольких каганов, особенно на благо нашего дела. Но повторяю: это неразумно.
В кои то веки я мог бы подписаться под каждым его словом, однако ещё не знаю точно, на чью бы сторону встал, дай мне кто-нибудь право слова.
Мы собрались за несколько секунд и двинулись вслед за каганами. Те ехали по дороге на север, что было нам на руку, однако и атаковать превосходящих нас числом и, что греха таить, выучкой (это, в основном относилось к солдатам из Боян-Обо) каганов в лоб было по крайней мере глупо, так что мы искали подходящее для засады место. Спустя два дня его обнаружил лучник Чин, ездивший на разведку. Он же посоветовал обойти каганов ночью, когда они встанут лагерем. Что мы и сделали, обогнув лагерь каганов по широкой дуге.
Место для засады было почти идеальное. Два небольших холма — или сильно истрепавшихся за долгую жизнь горы — окружали с двух сторон дорогу, бегущую между ними. За ними можно было и отлично укрыться, и быстро атаковать, жаль только коней у нас не было — верхом атаковать куда сподручнее.
— Я со своими воинами ударю с левого холма в лоб каганам, — начал излагать свой стратегический план полководец У. — Его склоны гораздо круче и мы сумеем атаковать их неожиданно. В это время ты, Чин, и твои люди нанесут удар с тыла, когда каганы отвлекутся на меня, и довершат разгром. — Он похоже ничуть не сомневался в победе, что вполне в его духе.