Сердце Пламени - Казаков Дмитрий Львович страница 5.

– Все понял, – ари Налн поклонился и почти бегом направился к выходу из зала.

– Теперь ты, Тратис, – правитель Безариона повернулся к командиру гвардии. Тот, грузный, плечистый, с пышными седыми усами и широкими мозолистыми ладонями, преданно вытянулся. – Отбери шестерых или семерых лучших твоих молодцов. Из тех, кто не понаслышке знаком с искусством следопыта, сражается не хуже, чем сам Азевр, и предан мне до глубины сердца. Найдешь таких?

– Так точно. Через полчаса они будут перед вами.

– Отлично. Выполняй, – Харугот проследил, как командир Чернокрылых идет к парадным дверям, а потом заковылял к трону. Взобрался по ступенькам и тяжело опустился на него так, что древнее кресло вздрогнуло. – А ты, Нивуч, иди, переоденься в обычную одежду. Захвати денег из вашего тайника и возвращайся как можно быстрее.

– Будет исполнено, – и ученик побежал вслед за гвардейцем.

Консул Золотого государства остался в зале один. Но продлилось это одиночество недолго. С поклоном вошел слуга, несущий на подносе кувшин с крышкой и кубок из золота. Потом явился второй, с широким блюдом, на котором лежали полоски тушеной в пряностях зайчатины.

– Поставьте сюда, – Харугот привстал на троне, едва не коснувшись макушкой торчащей из спинки обруча короны. Ткнул пальцем в помост. – Нет, наливать не надо… Свободны, оба!

Слуги поклонились еще раз и бегом удалились. А консул сам налил себе вина и принялся за еду. К тому моменту, когда вернулся Нивуч, он успел выпить три кубка и опустошить блюдо. Последние признаки мертвенности исчезли с лица, на смуглых щеках появился румянец.

– Я прибыл, мессен, – даже в обычном торлаке из темно-синей ткани ученик выглядел странно. Напоминал вырядившуюся в человеческую одежду большую хищную птицу, в светлых глазах таилось холодное презрение.

– Отлично, – консул потер подбородок. – Сейчас явятся остальные, и я объясню, что вам предстоит.

Ждать пришлось недолго. Из-за парадных дверей донесся топот, и в зал вступил Тратис, а за ним – шестеро гвардейцев в кольчугах, округлых шлемах с крылышками и черных плащах.

– Консулу слава! – дружно рявкнули они, Харугот чуть заметно поморщился, дрогнул угол его рта.

– Пусть выстроятся в линию, – приказал хозяин Безариона, – хочу их осмотреть…

Чернокрылые выполнили приказ и замерли. Харугот впился в них пристальным взглядом. Кое-кто из воинов побледнел, кое-кто покраснел, но ни один не вздрогнул, не опустил глаз.

– Неплохо, – одобрительно заметил консул и подал ученику знак налить еще вина в кубок. – А сейчас представ нам своих парней, Тратис.

– Да, мессен, – командир гвардейцев вышел вперед, прокашлялся. – Вот этот, что стоит с краю, родился в Безарионе, в Тухлой яме. Первого человека убил в десять лет, еще через пять оказался в тюрьме. Быть ему казненным, но он попал в число Боевых Висельников, – при упоминании отряда смертников, созданного из преступников для борьбы с пиратами, невысокий, коренастый воин ухмыльнулся. Стали видны гнилые зубы, – и ухитрился там выжить. Отлично владеет коротким клинком.

– Имя?

– Сераф Мокрый.

– Великолепно, – Харугот отхлебнул вина. – Следующий.

– Картил Одлан, – Тратис указал на высокого и стройного Чернокрылого, чем-то похожего на эльфа. – Родом из лесов северной Норции, способен выследить оленя на голых камнях и учуять запах дурных мыслей. Прекрасно стреляет из лука, но и меч в его руках крайне опасен.

– Хорошо. Следопыт вам понадобится.

– Парам Терсалимец, – смуглый воин, из-под шлема которого выбивались заплетенные в косички черные волосы, выпятил широкую грудь. – Неистов в схватке, прославился еще при Хорстене, где убил пятерых таристеров…

– Как же, помню, – правитель Безариона помрачнел, едва речь зашла о том дне, когда он потерпел самое чувствительное поражение. Тогда объединенные силы северных графств, герцогств и королевств вынудили консула остановить войско и прекратить войну. – Он удостоился моей личной благодарности…

– Андвайн Гедари, – Тратис перешел к мягко улыбающемуся Чернокрылому. – Лучший боец гвардии. Умеет все. Иногда мне кажется, что в бою у него вырастают четыре дополнительных руки.

– Они ему скоро пригодятся, – кивнул Харугот.

Пятый и шестой воины оказались близнецами, невысокими, широкоскулыми и русоволосыми. Тратис сообщил, что родились они далеко на востоке, у тердумейских озер, много лет провели в отряде убийц тамошнего короля. Угодив в опалу, бежали в Безарион, где и попали в гвардию.

– Зовут их Мкарчик и Левон, – сказал командир Чернокрылых напоследок, – и верность их, как и всех остальных, не подлежит сомнению.

– Прекрасно, – консул указал на стоящего сбоку от тронного помоста ученика. – Это Нивуч, он один из самых умелых и жестоких магов Безариона. С сего момента вы, парни, переходите под его полную власть. И любой, кто проявит неповиновение, погибнет самой мучительной смертью. Это я вам обещаю, клянусь Великой Бездной.

Сераф Мокрый вновь ухмыльнулся, Парам Терсалимец оттопырил нижнюю губу, прочие воины остались неподвижны и бесстрастны, как статуи.

– А сейчас, – Харугот поднялся, – я покажу, что вам предстоит сделать… Следуйте за мной.

Он сошел с помоста и зашагал к пролому в стене, где испускал рдяные зарницы Камень Памяти. Подойдя к нему вплотную, консул поднял руки и начал рисовать в воздухе сложные переплетающиеся знаки. Лицо правителя Безариона, освещенное багровым огнем, превратилось в застывшую маску. На лбу выступили капли пота, блестящие, точно жемчужины. Свечение Камня резко усилилось. Заскользили по округлым богам символы, точно сотканные из алого огня. В выемке, похожей на отпечаток человеческого лица, сгустилась тьма.

Консул прошипел что-то неразборчивое, выбросил правую руку. От верхушки Камня Памяти к широкой, мозолистой ладони поднялся луч белого света. Потолстел, скачком превратился в сверкающую поверхность. В ней возникло изображение молодого воина с мечом в руках.

Мужчина выглядел обычно – высокий, плечистый, с густыми русыми волосами и родинкой на щеке. А вот клинок в его руках казался выточенным из сияющего голубого льда.

– Этого человека зовут Олен Рендалл, – приглушенно, словно через боль, сказал Харугот, – два дня назад он был здесь, в Золотом замке. А сейчас, скорее всего, покинул Безарион. Ваша задача – взять его след, найти и убить. При этом учтите, что он хорошо сражается, а оружие у него необычное…

– Позвольте вопрос, мессен? – подал голос Нивуч. – Это кость йотуна?

– Совершенно верно. И я не советую вам скрещивать с ней клинки из лучшей андалийской или даже гномьей стали. Кроме того, Олен путешествует не один. С ним девушка-лучница и маг-недоучка. Их тоже убейте, а меч принесите мне. И не вздумайте браться за него иначе, чем через ножны!

Чернокрылые слушали консула. Сераф продолжал ухмыляться, Андвайн Гедари хмурился, а близнецы Мкарчик и Левон выглядели довольными, словно псы, загнавшие кота на дерево.

– Надеюсь, все его запомнили? – Харугот отдернул руку, полоса света втянулась в Камень. – Да, чуть не забыл. С ними еще самый настоящий оцилан.

– Оцилан, мессен? – спросил Нивуч удивленно. – Но ведь это сказки…

– Я тоже так думал – до недавнего времени, – консул повернулся. – Как и про клинки из кости йотуна. Надеюсь, вы понимаете, что прикончить Олена и его дружков будет не просто. Поэтому я и выбрал вас – лучших.

– Мы справимся, мессен.

– Я верю, – угол рта Харугота дернулся. – Отправляйтесь немедленно. Тратис, выдай им денег, лошадей и гражданскую одежду.

– Да, мессен.

Вслед за командиром Чернокрылых шестеро воинов и Нивуч покинули тронный зал.

Несмотря на неистовую жару, ехали целый день без остановок. Никто больше не нападал, кроме слепней и комаров, но Саттия казалась встревоженной, Олен вздрагивал при каждом шорохе, а Бенеш все время бормотал что-то себе под нос. Мерно стучали копыта, Рыжий бежал впереди, задрав хвост, точно боевое знамя, и уши его нервно пошевеливались.