Зверь закружился передо мной; он не летел, а скорее скользил, чуть приподнявшись над землей. Зрелище поразительное! Движения монстра были одновременно уродливыми и стремительными. Чудовище дважды пронеслось по кругу, вибрируя крыльями и брызгая слюной, затем с невероятной скоростью заскользило прочь и скрылось из виду. Я продолжал смотреть в ту сторону, куда оно исчезло, словно приклеенный к месту.
Немного спустя я заметил вдали облако. Через мгновение зверь появился снова. Его крылья рассекали воздух все ближе и ближе и наконец ударили меня по лицу. Невероятная боль обожгла меня, я закричал изо всех сил.
Очнувшись, я обнаружил, что сижу на циновке, а дон Хуан растирает мне лоб. Он натер мне руки и ноги какими-то листьями и отвел к канаве позади дома. Раздел и несколько раз окунул с головой в воду. При этом он дергал меня за левую ногу, постукивая пальцами по пятке. Мне стало щекотно. Он это заметил и сказал, что я пришел в себя. Я оделся, мы вернулись в дом. Там я уселся на циновку и попробовал говорить, но понял, что не могу ни на чем сосредоточиться, хотя сознание было совершенно ясным. С удивлением обнаружил, сколько внимания требует обычный разговор. Я заметил, что мог произнести какую-нибудь фразу лишь после того, как переставал смотреть на окружающие предметы. Я словно сидел глубоко под водой, и, прежде чем сказать что-то, нужно было, как ныряльщику, вынырнуть на поверхность. Слова как бы выталкивали меня наверх. Но странное дело: эта безмолвная глубина мне нравилась; возможно, я приближался к тому, что дон Хуан называл «видением», и потому был счастлив.
Дон Хуан принес похлебку, кукурузные лепешки и велел поесть. Я принялся за еду, чувствуя, что не утрачиваю того, что счел «видением»; упражняясь в нем, я глазел по сторонам, пока не стемнело. Вконец уставший, я лег и уснул.
Проснулся я оттого, что дон Хуан накрыл меня одеялом. Голова раскалывалась, мутило. Потом стало лучше, и я крепко заснул до утра.
Утром я чувствовал себя отлично.
— Что со мной было? — спросил я дона Хуана. Он улыбнулся:
— Ты отправился искать стража и нашел его.
— Но кто он?
— Хранитель, привратник, страж иного мира, — серьезно ответил дон Хуан.
Я попробовал описать увиденное чудовище, но он прервал меня, сказав, что в моем видении не было ничего особенного, такое может случиться со всяким.
Я признался, что страж вызвал во мне ужас; не знаю, что о нем и думать.
Дон Хуан рассмеялся и стал иронизировать над моей склонностью сгущать краски.
— Чем бы это существо ни было, оно мне угрожало, — сказал я. — Оно было таким же реальным, как мы с тобой.
— Еще бы не реальным! И даже причинило тебе боль, не так ли?
Я вспомнил свои переживания и разволновался еще больше. Дон Хуан велел успокоиться. Он спросил, действительно ли я испугался чудовища, и сделал при этом ударение на слове «действительно».
— Буквально оцепенел, — ответил я. — Никогда в жизни не испытывал такого ужаса.
— Да брось ты! — со смехом сказал дон Хуан. — Не так уж было и страшно.
— Клянусь! — пылко возразил я. — Будь я в силах двигаться, опрометью бросился бы прочь.
Дону Хуану это показалось забавным, он захохотал.
— Скажи, — спросил я, — зачем нужно встречаться с этим страшилищем?
Он посерьезнел и внимательно на меня посмотрел.
— Это страж, — сказал он. — Если хочешьвидеть , нужно его победить.
— Но как?! В нем тридцать метров росту! Дон Хуан смеялся до слез.
— Почему ты не позволишь мне рассказать об увиденном? — спросил я. — Может быть, тогда мы поняли бы друг друга.
— Валяй, если это доставит тебе удовольствие, — ответил он.
Я стал рассказывать все, что вспомнил, но это на него не подействовало.
— Ничего нового, — улыбнулся он.
— Ты считаешь, что я смогу одолеть эту тварь? — допытывался я.