Вот когда ты начнешь утверждать, что абсолютно здоров, тогда мы и запрем тебя под замок.
– Это очень старая шутка, Дьюк. Помнишь? «Если вы считаете, что находитесь в здравом уме, то, возможно, вы сумасшедший. Но если вы уверены, что находитесь в здравом уме, то вы точно сумасшедший». Я понял смысл парадокса. Ты можешь надеяться, что не спятил, лишь в том случае, если не слишком беспокоишься за свой рассудок. Потому что, если думать об этом слишком долго, действительно сойдешь с ума.
– Послушай, Джим, – мягко сказал Дьюк. – Отбрось все это на минуту. Зачем ты здесь находишься? Какая у тебя задача?
– Я здесь для того, чтобы убивать червей. Моя задача – остановить заражение хторранами Земли всеми возможными способами.
– Хорошо, – одобрил Дьюк. – Теперь позволь задать тебе следующий вопрос: должен ты быть абсолютно нормальным или просто психически соответствовать какому‑то критерию, чтобы выполнять свою работу?
Я задумался. Поискал ответ и понял, что он будет отрицательным.
– Наверное, нет.
– Отлично. Итак, спятил ты или нет – не важно. С этим ты согласен? Теперь мне необходимо знать только одно: могу я положиться на тебя сегодня?
Наступила моя очередь улыбнуться.
– Да, можешь.
– Абсолютно?
– Абсолютно, – подтвердил я, подразумевая буквально все.
– Великолепно, – сказал Дьюк. – Хватай мешок – и вперед.
Я не двинулся с места – необходимо было выяснить кое‑что еще.
– Что‑то еще? – Дьюк удивленно оглянулся.
– М‑м, не совсем. Просто хотел спросить. – Да?
– Дьюк, перед кем очищаешься ты?
Дьюк, похоже, не был готов к ответу. Он потянул время, пристраивая за поясом телефон, поднял вещмешок, но потом все же повернулся ко мне.
– Время от времени я очищаюсь перед хозяином. – Он ткнул большим пальцем в потолок. – Перед Богом. – И вышел из комнаты.
Удивленно покрутив головой, я пошел следом. Что ни говори, а Вселенная полна неожиданностей.
В. Как хторране называют друзей?
О. Жратва.
«ДЕРБИ»
Телевидение не чтит традиций и даже не замечает их. Поэтому телевидение способно только разрушать.
Соломон Краткий
Я ошибался: несмотря на габариты, вертушка все‑таки сумела оторваться от земли. Она натужно ревела, ее бросало из стороны в сторону, как пьянчугу, но она летела и тащила столько людей и оружия, что хватило бы на переворот в небольшой стране. Мы получили в свое распоряжение три самые лучшие команды Специальных Сил – Дьюк и я тренировали их лично, – а также полностью укомплектованное научное подразделение и достаточно огневой мощи, чтобы зажарить Техас (ну, скажем, его приличный кусок).
Помоги, Господи, не вводить их в действие.
Я пробрался в хвостовой отсек и подсел к рядовым. Все, как один, добровольцы. Только теперь их называли не так. Новый Военный конгресс США принял и уже успел пересмотреть – причем дважды – закон о всеобщей воинской повинности. Четыре года на казарменном положении. Никаких исключений. Никаких отсрочек. Никакой брони для «незаменимых» специалистов. А это означало, что, как только тебе стукнет шестнадцать, ты годен и до своего восемнадцатилетия обязан надеть мундир. Все очень просто.
Но на службу в Спецсилах могли рассчитывать немногие. Во‑первых, надо было просить об этом, почти требовать. В Специальные Силы брали только добровольцев.
Во‑вторых, помимо желания приходилось доказывать свою пригодность к службе.
Насколько суровыми были отборочные испытания, я не знал, потому что попал в эти войска случайно, еще до того, как ужесточили критерии отбора, и в дальнейшем только готовил других.