Женщина на ресепшен устало спросила, не нужно ли им чего (интересно, а что отель им может предложить?) Амели покачала головой.
Ключ от номера затерялся в самом низу ее сумочки, и ей пришлось поставить пакет на пол перед дверью. В соседнем номере испанцы уже угомонились — уснули или ушли гулять. Зато из-за их двери было слышно, как Эрик разговаривает по телефону.
Интересно, если она будет стонать в постели (она читала, что некоторые женщины делают это довольно громко), это услышит весь отель или только ближайшие номера? Она хихикнула.
Ключ спрятался капитально — она перерыла всю сумочку. Конечно, можно было постучать, и Эрик бы открыл изнутри, но она не хотела, чтобы он думал, что она такая растеряха.
Сначала она не прислушивалась — просто слышала его голос, и всё. Но громкость голоса возросла, и она поняла, что разговаривает Эрик с отцом — директором крупного концерна (Эрик рассказывал, чем предприятие занимается, но ей было не особо интересно, и она не запомнила) Раулем Марсо.
— Я же сказал тебе, что приеду завтра после полудня! Представь себе, у меня тоже могут быть дела. Не такие важные, как у тебя, но отложить их я все-таки не могу. Передай Элизе мои извинения. Ну, хорошо, я сам ей позвоню. Хотя я считаю это по меньшей мере странным — мы пока еще не муж и жена, и я вовсе не обязан перед ней отчитываться. Мама никогда не пыталась тебя контролировать. Я помню — через два дня у нас помолвка. Не свадьба же. Зная тебя, уверен, что все отлично организовано. Неужели я не имею права на небольшой мальчишник? Вспомни себя в мои годы — ты сам говорил, что отнюдь не был паинькой. Да, обещаю, что позвоню ей. Да, прямо сейчас.
Амели нашла ключ — он лежал в боковом кармане, вместе с кредитной картой и телефоном. Но она не вставляла его в замок — так и стояла, держа его в руках, прижавшись лбом к холодной двери.
— Эл, привет! — голос Эрика стал противно-слащавым. — Детка, не кричи! Я целый день бегал по городу — нужно было решить кое-какие вопросы. А телефон оставил дома. Не волнуйся — от Парижа до Монако всего несколько часов пути. Я собираюсь выехать завтра утром, а в полдень уже буду целовать твой курносый носик. Ой, прости, прости! Но мне, правда, нравится, что он курносый. Надеюсь, твое платье послезавтра будет сногсшибательным. Кстати, ты помнишь, оно должно быть серебристым — с утра я подарю тебе фамильный жемчуг — ты наденешь его на помолвку. Я знаю, что ты не любишь жемчуг, но я же не прошу тебя носить его каждый день.
Ключ выскользнул у нее из рук, ударился о кафельный пол.
— Эл, ну всё, целую!
Эрик распахнул дверь и едва успел подставить руки, чтобы не дать Амели упасть.
— Эм, ты что, подслушивала?
Она позволила ему усадить себя на кровать.
— Когда ты собирался сказать мне, что женишься? Завтра утром? А может, ты вообще не планировал мне что-то говорить? Просто уехал бы, пока я спала? Надеюсь, ты хотя бы заплатил за номер?
Эрик не решился ее обнять.
— Эм, ты ведешь себя как ребенок. Да, я не сказал тебе о помолвке, но это вовсе не значит, что я настолько паршив, чтобы бросить тебя после нашей первой ночи. Пойми — мы не всегда можем делать то, что нам хочется. Элиза — дочь компаньона моего отца, и наша свадьба — соединение не сердец, а капиталов. Она любит меня ничуть не больше, чем я ее. Это бизнес, Амели! Да, я собираюсь уехать из Ниццы на два-три дня. Но номер здесь оплачен на неделю, и я вернусь к тебе, как только смогу отвязаться от невесты, папаши и гостей.
У Амели не было сил даже на то, чтобы заплакать. И желания разговаривать с Эриком тоже не было.
— Эм, мне хорошо с тобой, и я хочу, чтобы наши отношения продолжались. Мы вместе вернемся в Париж, и я обещаю, что моя женитьба никак не отразится на моих чувствах к тебе. Как только я начну работать, у меня буду деньги, чтобы снять тебе квартиру. Где ты хочешь жить? Может быть, на Монмартре? А насчет Элизы не беспокойся — она и после свадьбы хочет оставаться в Монако. Мы обсуждали с ней этот вопрос. Она не любит Париж.
Он предлагал ей стать содержанкой. Слово это пахло нафталином, но как никакое другое отражало ее будущий статус.
Она усмехнулась. Этого следовало ожидать. На что еще могла рассчитывать дочь легкомысленной Жаклин Бушар? Ей просто указали ее место.
И там, где еще недавно пылко билось сердце, она вдруг ощутила пустоту.
— Эм, хватит дуться! Кажется, ты хотела посмотреть на море? Переодевайся, Ницца нас ждет!
Амели покачала головой. Несмотря на то, что она выросла в бедной семье, носила дешевую одежду и часто сидела на хлебе и воде, в ней еще оставалась капелька гордости. Да, гордость — слишком большая роскошь для таких, как она. Но никакую другую роскошь она и вовсе не могла себе позволить.
— Детка, это уже не смешно! — в голосе Эрика появилось раздражение.
А ее затошнило от слова «детка».
— Если не ошибаюсь, я никогда не обещал на тебе жениться. Мне казалось, ты понимаешь правила игры. Давай не будем ссориться по пустякам. Я съезжу в Монако на пару дней, а ты пока придешь в себя, погуляешь по городу, позагораешь. Не волнуйся — я оставлю тебе денег. А когда я вернусь, мы начнем все сначала. Да?
Амели отыскала взглядом свой рюкзак. Хорошо, что она не положила вещи в чемодан Эрика.
— Ты предложил поехать именно в Ниццу, чтобы тебе удобнее было добираться до Монако? Полчаса езды — и ты уже не с любовницей, а с невестой. А отель на набережной тебе не подошел потому, что там нас могли увидеть знакомые твоего папочки?
Он поморщился, но ничего не сказал.
Амели поднялась с кровати, взялась за лямки рюкзака.
— Эм, подожди!
— Не трогай! — в ее голубых глазах полыхала ненависть. — Катись в свое Монако! Если повезет, может, тебе даже вернут деньги за этот номер.
Она высвободила руку из его ладоней.
— Ты хочешь сказать, что уйдешь просто так?
Его высокое, мускулистое, разящее дезодорантовой свежестью тело загородило дверь.
Она кивнула. Ей не было страшно. И даже обидно уже не было. Было горько.
— Я потратил на тебя два месяца! — зашипел он. — Ты кормила меня обещаниями, а теперь хочешь взять и уйти?
Его сильные пальцы как браслет сомкнулись на ее запястье — прямо раз на том месте, где дракон.
— Не смей меня трогать! — она чуть повысила голос. — А не то я устрою такой скандал, что сбежится весь отель. Ты же понял уже, какие тонкие здесь стены. Подумай — нужна ли тебе такая реклама перед помолвкой? Семья Элизы может и оскорбиться.
Он разжал пальцы и отступил от дверей.
— Дура! Ты думаешь, кто-то другой предложит тебе что-то лучшее? Не надейся! Это только в сказке Синдерелла становится принцессой. В жизни всё по-другому.
Он еще ждал, что она одумается, и сорвался только тогда, когда она переступила через порог.
— Да пошла ты…!
Он выразился грубо и емко, но Амели даже не покраснела — ее мать знала ругательства и похлеще и никогда не ограждала от них детей.
— Ты сумасшедшая! Твое место в психушке! Тебе и твоим драконам!
Дверь за ее спиной захлопнулась с таким грохотом, что в коридоре посыпалась штукатурка. Амели сделала шаг вперед и запнулась о бумажный пакет с продуктами. Апельсины, вырвавшись на свободу, разбежались по всему коридору.
Амели подняла один. Он пахнул летом, морем и несбывшимися надеждами. Она, наконец, заплакала.
Глава 3. Чужой Лазурный берег
Английская набережная встретила ее яркими огнями и разноязыкой толпой. Амели не понимала ни слова — казалось, она не во Франции.
Променад растянулся на несколько километров — серьезное испытание для женских ножек в туфельках на каблуках, — но Амели некуда больше было идти, а тут, среди шума и праздника, она хотя бы оставалась незаметной.
С одной стороны — полоска песка и дыхание моря (вечером оно Лазурным не казалось), с другой — автомобильное полотно. Машины шли непрерывным потоком, замирая на пару минут перед светофорами. Их шум мешал сосредоточиться, мешал думать, и Амели была этому рада. Думать ей не хотелось.