К тому времени, когда она добралась до воды, которая оказалась, скорее, быстрым горным ручьем, нежели речкой, тело совсем вымоталось. Ноги гудели, сапоги превратились в два грязевых леденца на палочках, толстовка вымокла, волосы слиплись на затылке, исцарапанные ладони кровоточили. Камни оказались влажными и холодными — руки соскальзывали с их поверхности не хуже подошв, — и чтобы не упасть, приходилось постоянно напрягать мышцы и держаться за поверхность всеми конечностями.
Сразу за противоположным берегом ручья виднелся луг, и Марика, бросив на него короткий взгляд, принялась размышлять, как бы перебраться на ту сторону, не намочив ноги. Сапоги сохнут долго, до ночи далеко — не раскинешь же палатку, чтобы праздно подсушиться часок-другой перед закатом? Кто знает, сколько еще идти, а время на Уровне течет странно, это она уже заметила.
Пальцы в ледяной воде моментально застыли.
Содрогаясь от холода, она быстро потерла друг о друга ладони, смысла с царапин грязь, ополоснула лицо и потянулась за флягой, чтобы снова заполнить ее водой. Сейчас бы чуток посидеть, отдохнуть и можно снова двигаться в путь.
Ветерок трепал рассыпавшиеся вокруг опущенного лица локоны.
Перед переходом придется хорошенько подвязать рюкзак, затянуть на нем все шнуры и веревки, потому как если упадет в воду, пиши пропало — добра не уберечь.
Марика повернулась и посмотрела на скользкие торчащие из воды спины камней в нескольких метрах ниже по ручью. Если она хочет сохранить обувь сухой, придется прыгать по ним.
Длинная толстая палка, похожая на изогнутую трость, выручала неимоверно. Она нашлась на берегу, и теперь использовалась в качестве шеста: Марика упирала ее в каменистое дно, переносила вес на руки и осторожно выбирала подошвой очередную наиболее устойчивую точку. Шаг, еще шаг. Медленно еще один.
Вокруг не осталось ничего, кроме шума воды, склизких неровных каменных спин и предельной концентрации на собственных движениях. Впереди три булыжника — последний почти полностью скрыт потоком.
Давай, еще чуть-чуть, ты почти сделала это!
Ступив на твердую землю, Марика шумно выдохнула от облегчения, согнулась, уперла руки в колени и какое-то время стояла так, пытаясь прийти в себя.
Ручей пройден. Дальше будет легче. Наверное.
Порывы ветра трепали капюшон, холодили взмокшую шею, бросали по плечам завязанные в хвост волосы. Палка — такая надежная и крепкая палка-выручалка — лежала рядом на траве; лучше взять ее с собой, пригодится. Горный ручей ворчливо бурлил за спиной — жертва в него не угодила.
Наконец, отдышавшись, Марика разогнулась, подняла с земли шест и огляделась, выбирая направление. Затем напряженно застыла, нахмурилась, чуть склонила голову на бок и посмотрела в сторону: слева за кустом кто-то плакал.
Человек. Женщина.
* * *— Я потеряла их, слышите? Потеряла!
Она была мокрой с ног до головы, русые волосы облепили узкое вытянутое лицо без грамма косметики. Толстовка ходила ходуном — молодая девчонка, не старше самой Марики, нещадно мерзла, вероятно, после падения в ручей. Рядом с ней, на траве, лежала знакомая дощечка с выдавленным кругом посередине — прибор для эвакуации; центральная часть кнопки горела красным.
— Что потеряли? — осторожно спросила Марика, не особенно желая знать ответ, однако выработанная за годы работы вежливость не позволила молча пройти мимо.
— Семечки! Они были во внешнем кармане, когда рюкзак упал в воду. Когда я упала в воду!
Во внешнем кармане? Дура.
Марика не нашлась, что ответить. Если человек идиот, это надолго, но не говорить же ему об этом в лицо? Где хоть зерно рационализма? Ведь понятно, что самый ценный предмет — это семечки, так зачем же по-глупому рисковать? Сама она запихнула их на самое дно самого глубокого внутреннего кармана и для дополнительной сохранности надежно затянула веревкой.
— Рюкзак я выловила, сама выбралась, — по щекам рассказчицы водопадом лились слезы, — но семечки уплыли. Уплыли! Как же я теперь без них? Куда пойду, зачем?
Логично.
— Вот я и нажала на кнопку эвакуации. А что делать? Что? Куда я теперь без желаний? КУДА?!
Марике хотелось попятиться назад, отойти, попросту сбежать. Дама, очевидно, переживала стресс и была не в себе. Ее нижняя челюсть дрожала, как у подхватившей бешенство собаки, а заламываемые руки ходили ходуном.
— Послушайте, вы… — Вдруг зареванные серые глаза пристально уставились на Марику; в них появился неприятный, нездоровый блеск. Желание попятиться сделалось непреодолимым. — У вас наверняка есть семечки? Ведь есть? И, скорее всего, не одно?
На этот раз Марика поддалась интуиции и сделала шаг назад; внутри всколыхнулась злость — не отдам.
— Дайте мне! Пожалуйста, дайте мне семечко, заклинаю! Я тогда смогу идти дальше!
— Нет.
Сидящая напротив зарыдала в голос и поднялась с места; ее лицо превратилось в противную маску с раззявленным в мольбе слюнявым ртом.
— Только одно, слышите?!
— Отстаньте от меня! Тут каждый отвечает за себя сам!
— Но ведь их можно передавать!
— Я вам ничего не задолжала.
— Только одно!!!
Не успела Марика пригнуться, чтобы достойно встретить бой, к которому мысленно приготовилась, как женщина прытко подскочила к ее рюкзаку и принялась с силой буйвола тянуть за лямку.
— Да-а-а-айте!!!
Вот сука!
Марика взревела, резко дернулась и обхватила свой рюкзак двумя руками, но цепкие посиневшие пальцы противницы лишь крепче сжались на лямке.
— Да отстань же ты от меня!
Не внемлющая просьбам женщина заголосила сиреной, на секунду разжала пальцы, но лишь для того, чтобы тут же броситься вперед с кулаками.
* * *Битва закончилась неожиданно, Марика и успела-то всего ничего: уклониться от летящей в лицо пятерни, потерять клок волос и один раз получить кулаком в плечо — хлипеньким женским ударом, в то время как сама изловчилась пнуть нападающую по колену, заехать ребром ладони той по носу и отобрать-таки драгоценный рюкзак.
Новой атаки не состоялось: не успела незнакомка в очередной раз оскалиться и броситься вперед, как на капюшоне ее толстовки сжалась крепкая мужская рука — хрустнула пришитая к вороту ткань. Мокрая ведьма, хрипнув, повисла на собственной куртке взятым за шкирку щенком.
— Алисия Грит, вы обвиняетесь в нарушении пункта два тринадцать — нападении на другого человека, находящегося на Уровне: Магия с целью вымогательства, за что подлежите принудительной эвакуации. — Позади дамы в мокрой толстовке стоял уже знакомый Марике мужчина, тот самый, не захотевший делиться сосисками. Сейчас вблизи он казался еще выше; хмурое, сосредоточенное лицо, жесткий бескомпромиссный взгляд. — Так как вы уже запросили об эвакуации, она произойдет немедленно, но за нарушенные условия пребывания на вас будет наложен штраф, о котором Комиссия уведомит вас дополнительно. Это ясно?
— Ясно.
Алисия побежденно смотрела в сторону; по ее щекам лились тяжелые слезы. В тот единственный момент, когда она повернула голову и встретилась глазами с Марикой, та прочитала одно: «Ненавижу. Ты могла меня спасти…»
От невысказанного вслух обвинения сводило зубы; Марика смалодушничала и отвернулась. Упрямо поджала губы и выдвинула подбородок вперед.
Она не повернулась ни тогда, когда обиженный взгляд жег ей затылок, ни тогда, когда прямо в воздухе, повинуясь жесту мужской руки, за ее спиной открылась белая округлая дверь.
И только когда странное гудение стихло, а ощущение присутствия других пропало, Марика медленно повернула голову, убедилась, что за спиной никого нет, и устало, чувствуя себя разбитой и опустошенной, опустилась на траву.
* * *— Распишись здесь.
Изольда дождалась, пока на бумаге появится нужный росчерк, положила документ в верхний ящик стола и сочувственно посмотрела на Морэна.
— Всякие бывают, да?
— И не говори.