Старая подопревшая избушка,
срубленная много лет назад на Дудыпте -- одном из многочисленных притоков реки
Пясины, нуждалась в большом ремонте. Напарники поручили Коле ставить сети,
ловить рыбу на "накроху" и на уде себе и собакам, а сами принялись подрубать,
латать и обихаживать зимовье. Выметав две мережи -- одну на озере, другую против
избушки на Дудыпте, Коля принялся долбить яму, в которой надлежало запарить
пойманную рыбу, дабы от нее распространялась вонь, и как можно ширше. Долго ли,
коротко ли копал рыбак яму, но сети не давали ему покоя, хотелось узнать, что в
них попалось. Он спустился к Дудыпте -- сети не видать. Ладно привязать охвостку
догадался за камень на берегу, иначе не нашел бы мережи, Попробовал подтянуть
сеть с плота -- она не сдвинулась с места. "Зацепилась!" -- огорчился Коля и
начал перебираться по тетиве, пытаясь отцепить мережу, но как только отплыл от
берега, взглянул вглубь, чуть с плота не сверзился -- мережу утопила рыба!
Втроем едва выволокли артельщики сеть из воды: нельмы, чиры, сиги, щуки зубатые
-- все рыба отборная. На полотне мережи обнаружились "окна" -- человек пролезет!
Решили мережу проверять проворней, иначе одни веревки от сети останутся. На
озере попалась жиром истекающая, толстоспинная пелядь и много сорной рыбешки.
Постановили пелядь заготавливать на зиму, если время будет, и домой повялить
этой вкусной рыбочки, остальной же весь улов на прикорм: хорошая накроха --
половина дела в промысле песца ставными ловушками. Две ямины забили накрохой
старательные охотники, сами наелись до отвала жареной и копченой рыбки, жиру
натопили бочонок, на глухую пору зимы да и от снежной слепоты рыбий жир --
верное средство. Погода стояла ветреная, холодная, все вокруг прозрачно до
хруста, накроха в яме не закисала. Только эта забота беспокоила охотников.
Порешили: коль не сопреет рыба в ямах, доводить ее до вони в тепле избушки,
пусть будет душина -- стерпят. От безделицы шатались по тундре, голубику,
кое-где на кустах оставшуюся, обдаивали, клюкву из моха выбирали. Верстах в
десяти от зимовья, средь выветренных, болотом поглощенных скал островок
лиственного леса, в нем краснела брызганка -- брусника. Лесок с бабистыми
комлями, изверченный, суковатый, изъеденный плесенью, брусника изморная,
мелконькая, а все лакомство, все радость и от цинги спасение. Полную бочку ягод
набрусили, водой ее отварной залили умельцы, чтоб не прокисла ягода без сахара,
дров наплавили -- всю зиму жечь не пережечь, бражонку на голубике завели, чтоб
спирт не трогать до "настоящей" работы. Удачно начался сезон, ничего не скажешь!
Настроение у Коли и у молодого напарника Архипа боевое и даже шаловливое. Что ни
прикажет старшой, парни со всех ног бросаются исполнять. Старшой в артели --
человек бывалый, и войну и тюрьму прошел. В этих краях, у озера Пясино долбал
мерзлую землю, хаживал с рыбаками в устье Енисея, нерпу и белугу промышлял возле
Сопочной карги. Пробовал на лихтере шкипером плавать -- не поглянулось:
инвалидная работа, привык к жизни опасной, напряженной, беспокойная душа
движенья, просторов и фарта жаждет. Полные добрых предчувствий, молодые охотники
бегали по тундре, шарились в лесочке, постреливали по озерам, рыбку в Дудыпте
добывали, дрова ширикали -- и все им хаханьки да прибаутки, и не замечали они --
старшой день ото дня становился смурней и раздражительней. Парни над ним шутки
шутили: как старшой на чурку сесть уцелится, они ее выкатят -- бугор врастяжку,
парни в хохот; а то ложку у старшого спрячут, либо цигарку спичками начинят --
старшой ее прикуривать, она ракетой изо рта! Вечерами, а они день ото дня
становились темнее и длиннее, парни травили анекдоты и вслух мечтали: "Вот
добудем песца, вылетим в Игарку и тебя, бугор, оженим на бабе, у которой семь
пудов одна правая ляжка, тридцать два килограмма грудя! Смотри вперед смело,
назад не обертывайся, то не горе, что позади!.