— А мне ничего не хочется, милый, — ласково улыбнулась Аос. — Понимаешь, когда женщина в таком… интересном… положении… у нее могут быть прихоти. И ей может чего-то хотеться… или не хотеться… Как маленький скажет. И вот сейчас как раз ему ничего не хочется. Я просто с тобой посижу и на тебя посмотрю, хорошо?
— Но… Маленький, да?.. Ну лад… — взор Олаф невзначай скользнул по возмущенно насупленному челу копьеносца, прочел по губам: «Так ты хочешь мальчика?» — и вернулся к жене: — А может, ты все-таки что-нибудь съешь?.. Это ж мы… я… для тебя!
И на багряной его физиономии отразилась такая растерянность, что сердце супруги растаяло вместе с решимостью, она вздохнула и проговорила:
— Ну хорошо… Давай поглядим, есть ли там… скажем… персики.
— Сейчас!
И, не дожидаясь, пока Аос призовет к себе корзину с диковинными разноцветными фруктами, конунг вскочил и через несколько секунд вернулся с добычей, лучась такой гордостью, как будто он бегал за ними неделю по лесам и фьордам, а нагнав, боролся еще две недели, чтобы убить.
— Есть!
Богиня окинула плоды задумчивым взором, размышляя — недолго, впрочем — стоит ли сказать мужу всю правду, а потом улыбнулась, взяла ножичек и принялась разрезать толстую оранжевую корку одного из них.
— Спасибо, дорогой.
— Для тебя — что хочешь! — расцвел он, вытряхнул в блюдо с рагу второе такое же с картофельными рулетиками, сверху вывалил тазик с фаршированным перцем, отломил полкаравая хлеба, макнул в получившееся ассорти…
И бросив виноватый взгляд на жену, взял соусную ложку и покорно повторил:
— Для тебя — что хочешь…
Одна солнечная долька за другой отправлялась в алый ротик богини, из которого навстречу им безостановочно вылетали восторженные слова благодарности, новости и сплетни Хеймдалла и Старкада, размышления о будущем и просто поток женского сознания…
И ни одного покашливания.
Забыв об ужине, отряг с тревогой переводил взгляд с супруги, раскрасневшейся в свете душистых свечей на насупленного, как все грозы мира, Фрея за ее спиной, с него — на стремительно убывающую горку фруктов…
«Срочно заставь ее поперхнуться!» — одними губами проговорил бог преуспеяния.
«Как?!» — выгнулись дугой рыжие брови Олафа.
«Напугай», — прошептал его советник.
Очи конунга опасно прищурились.
«Понял…» — закатил под лоб глаза статуй. — «Тогда насмеши».
«Как?!» — отряг на «бис» повторил бровями вопрос.
«Расскажи анекдот», — прошевелились отчетливо губы Фрея.
По растерянной физиономии юного конунга стало понятно, что скорее он согласился бы напугать свою жену.
«О боги… то есть, мы… милосердные…» — глаза скульптуры снова ушли под лоб. — «Повторяй за мной…»
— Однажды охотник встретил лысого… лося… лиса… — не сводя одного глаза со своего суфлера и напряженно уставившись другим на супругу, деревянным голосом заговорил отряг.
Оранжевая долька остановилась перед розовыми губками богини, а поток слов внезапно иссяк.
— …и воззвал рак на руку…рогу…рок… к Рагнароку! — вспотев, выпалил Олаф.
— Милый, что с тобой? — встревожилась Аос.
Но супруг ее, не сводя остекленевшего взгляда со скульптуры, за ее спиной, продолжал:
— Если я убью этого лысого…лиса… и не из парчи… не исперчи… не испорчу шкуру… то по жратву… по жирную… пожертвую тебе… булочку… почку эльфа… идиот… бочку эля.
— Олаф, да что с тобой? Какие лысые лисы из парчи?! Какие булочки эльфов?! Тебе плохо?!..
Богиня взволнованно вскочила, потянулась к супругу, на лице которого застыло выражение растерянности и муки, широкий рукав лотранского платья задел перечницу…
Едва красное облако рассеялось, и Олаф смог увидеть свою отчаянно чихающую жену — и прекратить на несколько секунд чихать сам, он ухватил ее за руку и нетерпеливо воскликнул:
— Скажи букву!
— Ап-чхи!!! — с готовностью отозвалась богиня.
«Число! Она должна назвать число!!!» — не замечаемый уже никем, таращил глаза и едва не размахивал руками Фрей.
— Это какая… пчхи… буква? — багровый, но довольный, что так ловко все сам устроил, нетерпеливо вопросил отряг.
— А… пчхи! — сообщила ему жена.
— А. А-а-а… такая есть?.. Пчхи!
— А-а-апчхи! Ага!
— Тогда а-а-апчхи…имя! — воодушевленный дальнейшими успехами, нежно сжал ее пальцы супруг. — Скажи имя на «А»!.. пчхи!!!
— А…а…а…Аос? Пчхи!
— А-а-а-а…ос?.. — лицо конунга расстроенно вытянулось, и даже чихаться расхотелось. — Девочка?..
— А-пчхи!!! — от всей души боднула его головой в плечо богиня. — Да что… а-пчхи… сегодня с тобой! Ну не мальчик же! Пчхи!..
Мужской военный совет собрался на этот раз в цитадели Мьёлнира, чтобы никто не смог их отвлечь от обсуждения результатов эксперимента и — самое важное — составления планов новой кампании.
Посреди сада между клубничными грядками хозяин водрузил две лавки, стол, навалил горкой сушеную рыбу, вареных раков, а рядом поставил ведерный кувшин эля и четыре дубовые кружки. Томно переливаясь через резные края, играла на солнце и лопалась крошечными пузырьками желтоватая пена, воблы строили лещам глазки и отбивались хвостами от норовивших ущипнуть их раков… Но конспираторам было не до них.
— …А я говорю, что это был не эксперимент, а профанация! — убежденно выговаривал насупленному отрягу бог преуспеяния. — По правилам ты должен был спросить у нее не букву, а цифру! А уже потом я должен был найти соответствующую ей букву, и только тогда у нее можно было спрашивать…
— А по-моему, всё это — чешуя! — хозяин сердито шмякнул об стол вяленой рыбой. — Весь смысл в том, чтобы женщина назвала имя! А через букву, цифру или время года — какая, в Хел горячий, разница!
— Верховные боги Эзира!.. Ну что значит — какая?! — воззвал к высшим силам Фрей, забывая на миг, что все они сидят с ним за одним столом и соглашаться не собираются. — Если чьи-то премудрые предки, вложившие в этот метод века наблюдений, написали, что положено сначала женщину поперхнуть, а потом спросить цифру, то это не значит, что у нее нужно спрашивать букву во время чихания!
— А по-моему, мой сын прав, — проговорил Рагнарок, задумчиво подвинул кружку, за которой прятался лещ, и щелчком отбросил к товарищам не в меру разошедшегося рака. — Важен результат, а не как ты его достиг. А результат у нас печальный.
— Действовать надо! Действовать! — ободренный поддержкой отца, Мьёлнир грохнул по столешнице воблой так, что хвост ее вырвался из пальцев, а сама она взвилась в воздух и плюхнулась в кувшин с пивом.
Воодушевленный громовержец этого даже не заметил.
— Фрей, кончай препираться! — махнул он рукой, отгоняя все возражения, сформулированные и только зарождающиеся. — Где твоя книжка? Давай ее сюда! Будем средство искать!
Бог финансового благополучия воздел очи горе, пожал плечами, словно слагая с себя всякую ответственность за всё, и абсолютно безответственно призвал с домашней книжной полки уже знакомый зеленый фолиант.
Нетерпеливым движением руки Фрей переправил со стола не в меру раскуралесившуюся живность в ближайший прудик и очистил столешницу от оторванных плавников и усиков. Повинуясь жесту хозяина, послушная книга сама раскрылась на нужной странице, и бог склонился над ней и забегал взглядом по ровным частым строчкам.
— Ну, что там?.. — с замиранием сердца прошептал Олаф, точно громкий голос мог спугнуть или Фрея, или книгу.
Бог поднял глаза и важно кивнул.
— Есть, есть тут несколько надежных рецептов…
— Не рецептов, примет, ты ж говорил? — осторожно поправил отряг.
— Это для вас, смертных, приметы, — покровительственно усмехнулся бог, — а для нас — способ изменить реальность.
— Изменить… что?
— Порядок вещей, — терпеливо пояснил Фрей. — Так понятней?
Олаф кивнул.
— Тогда глядите, — заговорщицки подмигнув, бог преуспеяния взмахом руки подозвал всех поближе и ткнул пальцем в синие замысловатые закорючки — буковки. — Вот здесь — самое простое и не бросающееся в глаза. Только завтракать, обедать и ужинать тебе придется все это время исключительно с женой…