Он хотел уже броситься вперед, к серверу, когда в двух шагах от него из стены вырвался фонтан яркого оранжевого пламени — трескучий и искрящийся, как бенгальский огонь. Фонтан выплюнул кусочки стены и быстро двинулся в угол. Это напоминало гигантский бикфордов шнур, горящий где-то внутри; он оставлял позади себя в бетоне узкую обугленную траншею с четкими и ровными краями.
Сноп огня неотвратимо приближался к серверу, и, казалось, сигнал об опасности звучал все громче, сервер словно чувствовал свою скорую гибель.
Петухов услышал, как Ковалев прокричал ему на ухо: «Ложись!», но по-прежнему стоял, не в силах отвести глаз от пугающей и одновременно завораживающей картины. Полковник схватил его за плечи и повалил на пол, придавив тяжестью своего тела.
В следующее мгновение раздался оглушительный короткий хлопок, и помещение центрального пульта в последний раз озарилось ярким сиянием. Куски электронных плат, компьютерная начинка и расплавленные капли пластика полетели во все стороны.
Одна крупная пузырящаяся капля попала управляющему на тыльную сторону правой ладони, и он закричал — громко и протяжно. Резким движением он вырвался из объятий Ковалева и затряс рукой, пытаясь смахнуть раскаленную каплю, но было уже поздно: в свете догорающего сервера он видел, как кожа на месте ожога почернела и завернулась неопрятными грязными лохмотьями.
Комната центрального пульта размещалась в самом центре технического этажа, в ней не было окон, только дверь, ведущая в коридор. Сервер, шипя, догорал в углу, озаряя последними отблесками пламени задымленное помещение; изо всех углов выползала тяжелая, непроглядная темнота.
— Коля! Замолчи! Успокойся! — Ковалев поднялся на ноги и встряхнул управляющего.
Вместо ответа Петухов показал ему обожженную руку, в глазах его была такая обида и боль, что полковник смягчился.
— Ладно. До свадьбы заживет, — машинально бросил он и огляделся, пытаясь сориентироваться.
Прямо на него, как два мутных бельма, смотрели остывающие экраны мониторов. Он подошел к своему столу и взял трубку телефона. Серый пластик раскрошился в пальцах, как нагретая в кармане конфета, и Ковалев с криком отдернул руку, подумав про себя: «Один: один. Сегодня мы ведем счет не партиям, а увечьям. А именно, обожженным рукам».
Он посмотрел на развалившийся телефонный аппарат.
— Рация. Где-то здесь должна быть моя рация, и если я хочу ее найти, то надо действовать, — уговаривал он себя.
Но темнота была уже настолько плотной, что Ковалев, как ни приглядывался, ни шарил, так и не смог найти свою «Моторолу».
— Да и черт с ней! Надо выбираться отсюда.
Резервный сервер стоял в оружейной комнате. Дубенский, видимо под впечатлением фильма «Крепкий орешек», настоял на том, чтобы дублирующую систему управления Башней разместили в защищенном помещении, куда посторонний человек заведомо не сможет попасть. «Оружейка» с ее пуленепробиваемыми стеклами, бронированными дверями и чуткой сигнализацией подходила как нельзя лучше. Программисты и управляющие морщили носы, но Ковалев считал, что это разумно. По крайней мере сегодня это точно выглядело разумным.
— Пойдем! Переходим на резервный пульт. — Ковалев направился к двери, на ходу доставая магнитную карточку со своим личным кодом, — она служила ключом ко всем электронным замкам Башни.
Но, еще не дойдя до двери, он понял, что сейчас карточка мало чем ему поможет. Дверь была заблокирована, и огонек, возвещавший о рабочем состоянии замка, не горел. На всякий случай Ковалев нащупал узкую щель считывающего устройства и сунул в нее карточку. Бесполезно. За спиной послышались шаги и хруст стекла.
— Ну, что там? — Петухов говорил, словно хныкал.
«Наверное, он выглядит сейчас как обиженный мальчик».
— Мы заперты, Коля, — спокойно ответил Ковалев. — Мы заперты, понимаешь? — запоздалая адреналиновая реакция на испуг и боль давала себя знать, проявляясь в виде гнева, готового выплеснуться на ни в чем не повинного управляющего. — Попробуй открыть эту чертову дверь, а я пока поищу рацию.
Полковник вернулся к своему столу и принялся осторожно водить ногой по полу, пытаясь нащупать рацию. Едкий дым от сгоревшего пластика щекотал ноздри и глотку, заставляя его натужно кашлять. Он еще не до конца сознавал, что произошло, но тревога и нарастающее беспокойство постепенно овладевали им, грозя перейти в панику.
Внезапно на полу — совсем в другой стороне, чем он думал, — зажегся зеленый огонек, и встревоженный голос произнес:
— Центральный! Первый пост, прием!
Ковалев круто развернулся и ринулся к рации.
— Сергей! Что это? — один из охранников, дежуривших в вестибюле, повернулся к напарнику.
Тот лениво потянулся и отложил газету в сторону.
Первый, Антон, встал из-за стойки и подошел к огромным стеклянным дверям.
— Мне показалось, что сработали замки…
Он прошел под фотоэлементом, но никакой реакции не последовало. Двери не открылись. Антон толкнул стеклянную створку плечом, зная, что это бесполезно: двери нельзя было вышибить и машиной.
— Это как понимать?
— Не знаю…
— Позвони-ка шефу, спроси, в чем дело.
— Ага…
Второй охранник снял трубку внутреннего телефона и несколько секунд сидел, уставившись в пустоту.
— Ну? — не выдержал Антон.
Сергей пожал плечами и постучал пальцем по рычагам аппарата.
— Молчит.
— То есть?
— Нет гудков.
Антон недоверчиво покосился на напарника и подошел к стойке. Он взял у него из рук трубку, подул в мембрану, словно это могло что-то изменить, и громко сказал:
— Центральный! Центральный! Я — первый пост! — Но результат был тот же. — Только этого не хватало! Возьми рацию… — он не успел договорить.
Нежный мелодичный звонок, за ним — характерный тихий звук открывающихся дверей, и из лифта вышла дама, лет пятидесяти, в круглой соломенной шляпе с тульей, перевитой лентами. На руках у дамы сидела маленькая лохматая собачка с бантиком между ушами — йоркширский терьер.
Дама прошла мимо охранников, не удостоив их взглядом.
Сергей, будто завороженный, смотрел, как она вышагивает по ровным блестящим мраморным плитам, покрывавшим пол вестибюля.
Дама с собачкой уверенно шла прямо на дверь. В какой-то момент Сергей понял, что она вообще не смотрит по сторонам; она просто идет, не глядя. «Как у нее хватает сил на то, чтобы нажимать кнопку в лифте?» Антон перехватил его озабоченный взгляд.
Дама прошла под фотоэлементом, и Антон бросился за ней.
Еще немного, и она бы точно протаранила огромное прозрачное стекло двери. Впрочем, исход этой попытки заранее был ясен обоим охранникам.
— Прошу прощения! — Антон подбежал к ней и сделал движение, словно хочет остановить ее, взяв за плечо.
Дама надменно задрала подбородок и слегка повернула голову в его сторону, но до конца так и не обернулась. Хорошо, что хоть остановилась.
— Двери закрыты. Видимо, что-то с замками, — извиняющимся тоном начал Антон, но дама его перебила.
— Что значит закрыты? Нам с Джози надо выйти на улицу.
— Я очень сожалею, но… Сейчас с минуты на минуту все выяснится.
Она развернулась к нему всем корпусом; Антон услышал, как звякнули браслеты на ее красных сморщенных запястьях.
— Откройте мне дверь! Немедленно!
— Это от нас не зависит. Мы… — пробовал объяснить Антон.
Глаза у дамы сверкнули, как острия булавок.
— А от кого же это зависит? Нам надо выйти на улицу. Или вы немедленно откроете дверь, или вас ждут большие неприятности.
— Прошу вас, подождите немножко…
— Не надо мне указывать, что делать! Я это знаю гораздо лучше вас, молодой человек, можете мне поверить! — казалось, еще немного, и она сорвется на крик.
— Извините, я вовсе не хотел вам указывать. Я просто хочу сказать, что двери сейчас закрыты… По какой-то неизвестной причине. Надеюсь, это скоро выяснится…
— Вы что, хотите сказать, что я должна сидеть здесь и ждать, пока вы соизволите открыть двери? Вы это хотите сказать?!