Клим вздохнул и начал читать:
«Климушка! Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже больше нет. Не знаю, расстроит ли тебя это известие, или ты отнесёшься к нему равнодушно, но известить тебя я должна. Не беспокойся, я уже достаточно пожила на этом свете, и смерть меня нисколько не пугает. К тому же, чего точно не будет – так это медленного, растянутого на месяцы угасания. Я просто усну и не проснусь – точно знаю. Не спрашивай откуда – не до этого сейчас.
Увы, ты сам не захотел побольше узнать обо мне, а сейчас уже поздно… для многого поздно, Климушка. Но я хочу, чтобы ты знал – я тебя любила. И вмешиваться в твою жизнь не хотела, да, видно, зря…
Зачем я тебе это пишу? Всё просто. Ты единственный, кто может быть моим наследником. Дочь моя, твоя бабушка, тоже могла бы, но, увы, я пережила её. Про внучку даже говорить не хочу, нет в ней ничего от нашего рода. А вот ты – на диво получился. Но сейчас не об этом.
Свой дом в деревне Низкие Ключики и всё своё имущество я оставляю тебе, Климушка. В волости я распоряжение оставила, так что с этим проблем не будет. И полгода не жди, приезжай сразу, это важно. Дом тебе покажут, ключи под порогом найдёшь. И нет, я не в маразме. Никто ко мне на участок не залезет и ключей не тронет – это я знаю точно. Только ты их сможешь взять и открыть дверь. И, прошу тебя, пока не возьмёшь в руки шкатулку – никого в дом не зови. Это важно.
Шкатулка в тайнике, тайник под моей кроватью. От угла вторая половица – нажмёшь на сучок, доска в сторону и отойдёт. Найди шкатулку, там есть кое-что, что тебе пригодится. Записи мои, ещё кое-что по мелочи и Камень. Камень на шею не надевай, пока записи мои не прочитаешь, иначе будет тебе сюрприз – не обрадуешься. Ну, ты мальчик умный, память у тебя хорошая, надеюсь, не напутаешь.
Прощай, Климушка. Жаль, конечно, что жизнь нас так развела, да что поделаешь… Таково моё проклятие, главное – чтобы тебя оно не коснулось…
Оставляю тебя с любовью, твоя прабабушка София Милорадовна Белецкая».
Клим прочитал написанное, отложил листки, потом подвинул снова и перечитал ещё раз. Неожиданно всё в глазах его стало расплываться, по лицу потекло что-то тёплое, и парень понял, что это слёзы. После смерти бабушки и дедушки он не плакал ни разу, а вот сейчас… И ещё – это было больно. Даже несмотря на то, что Клим старался общаться с прабабушкой по минимуму – это всё равно было больно.
- Прости… - прошептал он, продолжая сжимать в руках последнее письмо бабушки. – Прости… Я был не прав…
Эти слова были совершенно ненужными, жалкими, глупыми и несвоевременными, но что-то внутри отозвалось на них… и Климу стало не так больно.
А на следующее утро Клим взял отпуск за свой счёт, собрал вещи и выехал на своём стареньком «Рено» в Низкие Ключики.
***
В Низкоключинской волости его встретила женщина, одетая так, как одевались героини советских фильмов семидесятых годов прошлого века – в строгом синем костюме с юбкой ниже колена и белой блузке с рюшами. Волосы, выкрашенные хной, были уложены вокруг головы в причёску, напоминавшую булочку-косичку, кажется, она называлась «хала». На лацкане пиджака дамы была прикреплена недорогая пластмассовая брошка с женским профилем – то ли Нефертити, то ли Клеопатра. Климу, честно говоря, было по барабану – он провёл за рулём шесть часов и ужасно устал.
Звали даму соответственно – Клавдия Васильевна, лет ей могло быть от сорока до шестидесяти – точнее сложно было определить из-за странноватого макияжа – синие тени на веках, морковная помада и кирпичного цвета румяна. Но, несмотря на жутковатый, с точки зрения Клима, антураж, она оказалась женщиной добродушной и вежливой.
- Софии Милорадовны правнучек, стало быть? – спросила она, когда Клим зашёл в здание волости, где кроме неё не было ни единой живой души, вежливо поздоровался и представился. – Извини, проформа, документик показать можешь? Мне и так видно, что ты ей родня, но порядок есть порядок…
Клим кивнул, показал паспорт женщине, она его придирчиво изучила, записала что-то в блокнот и кивнула:
- Ну, Белецкий Клим Витальевич, всё в порядке. Можешь ехать, своё наследство поглядеть. Ключ там, знаю, его София Милорадовна всегда под порог прятала…
- И вы это знаете? – удивился Клим.
- Так, почитай, вся деревня знает, - удивилась Клавдия Васильевна. – Ты что, думаешь, туда залезет кто? Не, дурных нема. Не волнуйся, всё там в целости и сохранности.
Клим слегка удивился, ему показалось, что чего-то приветливая дама не договаривает, но когда он попытался спросить об этом, Клавдия Васильевна резко скомкала разговор, отговорившись занятостью и резко перейдя на «вы»:
- Вы меня извините, Клим Витальевич, у меня ещё бумаги не разобраны. Секретарша в декрет ушла, смену ей всё никак не найти, а других специалистов в волости нет, вот и приходится – всё самой, всё самой… оптимизация, чтоб её… Вы сейчас поезжайте всё прямо и прямо вон по той асфальтированной дороге, у дуба большого направо сверните, там грунтовка, но хорошая грунтовка, ваша машинка там пройдёт, как нечего делать… Воот… С километр по грунтовке до озера, а там сами дом увидите. Не заблудитесь, одна дорога-то…
- А что, прабабушка не в самой деревне жила? – удивился Клим.
- Ну, по документам – это деревня, только не Низкие, а Высокие Ключики, просто там только один дом сохранился… Вот эти земли и присоединили к нашей волости. Так что получилось на отшибе. Так что, поезжайте, Клим Витальевич, поезжайте…
Клим понял, что его выпроваживают, распрощался с Клавдией Васильевной и снова сел за руль. Он медленно ехал по деревенской улице, высматривая помянутый дуб, но тут увидел вывеску магазина. Магазин назывался своеобразно: «Бабариха», и Клим решил выйти и купить чего-нибудь на ужин.
В магазине продавщица в синем фартуке и белой кружевной пилотке упоённо трепалась с несколькими покупательницами про какую-то Машку, которая таки залетела от хахаля, а вот муж-то на нефтеплатформе вкалывает и не знает, но, увидев вошедшего, женщины резко замолчали. Клим глянул на полки, купил какой-то местной колбасы, свежего, совершенно упоительно пахнущего круглого хлеба, десяток яиц и бутылку молока. Молоко тоже было местного производства, с бутылки улыбалась круглолицая пухлощёкая девочка лет пяти.
- Пиво, сигареты? – привычно поинтересовалась продавщица.
- Спасибо, нет, - вежливо ответил Клим. – Не употребляю.
Продавщица слегка удивилась, но бодренько пробила Климу покупки, сложила их в пакет и протянула парню.
- Спасибо за покупку, заезжайте ещё.
- Непременно, - улыбнулся Клим, развернулся и вышел.
Только вот, когда он выходил, успел услышать, как одна из покупательниц шёпотом спросила продавщицу:
- Нешто у ведьмы родня объявилась?
Но дверь за Климом уже захлопнулась, и ответа продавщицы он не слышал. Но становилось всё страньше и страньше.
***
Большой дуб и грунтовку он нашёл без труда и поехал по дороге, углубляясь в лес и удивляясь, что здесь когда-то тоже была деревня. Еловый лес выглядел мрачновато, но Клим был спокоен. Даже слова деревенской женщины о его прабабушке, как о ведьме, его не насторожили. Ну, да, прабабушка была женщиной пожилой, а в деревне развлечений маловато, вот и чешут языками.
Наконец ельник расступился, и Клим выехал на берег озера. Небольшого, но удивительно красивого, такого, что Климу сразу же вспомнилась висевшая в школьной библиотеке картина Левитана «Над вечным покоем». Одноэтажный деревянный дом стоял на высоком берегу и выглядел хоть и не новым, но на удивление крепким и ладным. Двускатная крыша, покрытая железом, резные наличники на окнах, дымовая труба с жестяным колпаком и флюгер в виде петуха на крыше, кружевные занавески на окнах… Этакий теремок. Дом Климу понравился, настроение, слегка испорченное деревенскими клушами, выправилось, и он подъехал прямо к крыльцу.