— Мне нужна ночная работа. Я же на дневном учусь, — Айрат безнадежно махнул рукой.
— Тогда тут ты ничего не найдешь. Попробуй в центре по клубам походить. Хотя… Там зарплаты хорошие и берут на работу по великому блату.
— Я все-таки попробую завтра там прошвырнуться. Может, и повезет, — вздохнул Айрат.
— Ну, удачи тебе, татарин, — Юрик махнул на прощание рукой.
Домой Айрат пришел поздним вечером. Эльвира уже уложила малышку спать и отняла телефоны у близнецов, пытаясь их угомонить.
— Ты чего так рано? — спросила Эля, накладывая брату в тарелку подогретую жареную картошку.
— «Клевер» закрыли, — Айрат выложил на стол несколько купюр, — вот. Этого пока хватит? Долг потом отдам, ладно?
— Сочтемся, — Эля взяла деньги и положила их в карман халатика, — что думаешь делать? — она вопросительно посмотрела на брата.
— Завтра пойду по клубам пройдусь. Может, где найду работу. Говорят в центре клубы круче и платят больше. Хочу туда сходить, — Айрат с жадностью набросился на картошку, поедая ее с куском черного хлеба, намазанного майонезом, — А ты чего такая хмурая? — поднял он глаза на сестру.
— Да так, — отмахнулась она, — ерунда все.
— Колись давай, — Айрат громко икнул и запил картошку большим глотком чая.
— Олег приходил, — опустив глаза в пол, ответила Эля, — он пока не может развестись. Его жена снова болеет, и у дочки с мужем какие-то неприятности.
— Блин, — Айрат бросил вилку в сковородку и откинулся на спинку стула, — Эль, вот вроде ты умная женщина, а тут тупишь просто пострашному.
— Не начинай, — Эля бросила на брата сердитый взгляд, — ты не знаешь Олега и не понимаешь его. Он с женой двадцать лет прожил и как благородный человек не может вот так просто взять ее и бросить. Потому что…
— Дура ты потому что… Да ему так удобно. А чего, хорошо мужик устроился: пришел, потрахался, ему самооценку подняли, покормили, обогрели, и он со спокойной совестью пошел обратно к жене. Это называется быть любовницей, Эль. Только как любовница ты глупая. Вот скажи, ты хоть раз у него что-нибудь попросила?
— Хватит, Айрат, — стукнула по столу рукой Эля, — я люблю его, и кроме его любви мне ничего не нужно.
— Да он тебя использует! Понимаешь? Забыла, как рыдала, когда он тебе сообщил, что женат? А ведь он тогда с тобой год встречался и весь этот год врал, что не женатый. И сейчас врет, что разведется.
— Заткнись! Слышишь? Иначе я тебе сейчас… Я… — Эля искала глазами предмет, который стал бы весомым аргументом в этом споре, но не найдя его, снова опустила глаза и вздохнула: — Прав ты, Айрат. И все, что ты сказал, все правильно, но понимаешь… Я его люблю…
— Не могу я понять тебя в этом, сестренка, — Айрат встал из-а стола, подошел к Эле и обнял за плечи, — просто подумай хорошо. Стоит ли тратить свою жизнь на него?
— Ладно, Айрат. Доедай и пошли спать, что ли. Мне завтра на смену с утра.
Когда картошка была съедена и место сковороды на столе заняла пепельница, входная дверь громко хлопнула, и из коридора повеяло старым прокисшим потом и мочой.
— Ну что, детки, — в дверь кухни просунулась небритая голова с мутными серыми глазками, мясистым пористым носом и вихрами седых немытых волос. Голова улыбалась счастливой пьяной улыбкой и пахнула изо рта запахом бычков в томате и самогонки, — не спится без папки?
— Мухин! Сука! Да я тебя сейчас раздавлю, тварь! — Айрат кинулся на гостя с кулаками.
— Стой! Айрат! Не трогай его, — Эля повисла у брата на шее, — ты же помнишь, что тебе в прошлый раз участковый сказал!
— Не помнишь? — Мухин вошел на кухню, с опаской обойдя тяжело дышащего Айрата, и уселся на раскладушку, стоящую в углу кухни. — А я напомню. Я имею право сюда приходить, ибо я тоже собственник квартиры.
— Приходить можешь, а кормить мы тебя не обязаны, — сказала Эля, пытаясь усадить Айрата обратно на стул.
— А вот тут ошибаешься, доча, — нагло ухмыльнулся Мухин, — по закону я имею право подать на вас в суд на алименты.
— Ах ты гнида! — снова взметнулся Айрат. — Да я тебя…!!!