- Наверное, уже поздно, - леди Рэдли пыталась отстраниться, поднять вырез платья повыше. - Это будет смешно, если женщина моих лет...
- Ты же еще молода, - Дориан поймал ее руки и отвел от выреза, - у тебя стройное тело, нежная кожа, твои глаза блестят, ты обворожительна и желанна. Почему же ты считаешь, что тебе поздно быть счастливой? Или ты убеждена, что вот этот золотой ободок на пальце делает тебя собственностью Рэдли? А кстати, он тогда хотя бы заметил твое отсутствие в гостиной?
- Заметил, - леди Рэдли невольно хихикнула. Почему-то теперь ее разбирало от беспричинного смеха, когда она вспомнила вечно полусонного мужа, его обширную лысину, багровое лицо, благодушную мину и брюшко, выпирающее из-под костюма. - Я сказала, что выходила в сад.
- А он? - с озорным азартом спросил Дориан.
- Ответил, что это хорошо, и взял у лакея еще бокал коньяка... Почему ты смеешься? Бессовестный мальчишка!
- Да еще какой. А почему ты хохочешь? Впервые вижу, чтобы ты была так весела. До чего ты хороша, когда смеешься, просто глаз не отвести.
- Ох, Дориан, что мы делаем, - все еще вздрагивая от смеха, леди Рэдли уткнулась лицом в плечо юноши.
- Всего лишь получаем удовольствие. Разве это преступление?
- Но что сказали бы о нас, если бы узнали?
- Поверь мне, многие завсегдатаи светских салонов регулярно вытворяют еще не такое. "Но не грешно грешить, коль грех окутан тайной", - процитировал Грэй строчки из "Тартюфа". - Осуждают не тех, кто согрешил, а тех, кто попался.
- Какой же ты циник, - изумилась Шарлотта.
- Разве это для тебя открытие? - Дориан подхватил женщину на руки. Когда он поднимался по широкой дубовой лестнице на затемненный второй этаж, Шарлотта замерла, крепче обхватив его шею и опасливо застыв, боясь пошевелиться или даже лишний раз вздохнуть.
В спальне Дориан бережно опустил ее на кровать и прошелся по комнате, зажигая канделябры и растапливая камин.
- Зачем свет? - приподнялась леди Рэдли, пытаясь снова поправить платье.
- Затем, что я хочу видеть тебя, любоваться тобой. А разве ты этого не хочешь? Разве я настолько неприятен твоему взгляду, что ты предпочла бы темноту?
- Это же неприлично, - неуверенно пробормотала леди Рэдли. - Или у тебя и на этот счет есть возражение?
- Вот именно, - Дориан привлек ее к себе. - Что ты считаешь неприличным? Мы одни, нам это нравится, мы не оскорбляем ничей благочестивый взор, и ты до того обворожительна, - шепотом заключил он, небрежно отбросив на пол одежду Шарлотты вперемешку со своей.
*
Проснувшись, леди Рэдли не сразу вспомнила, где она находится. Глаза немного привыкли к темноте, и она различила очертания незнакомой комнаты. Кровать под золотистым балдахином, черное дерево, темные драпри, стрельчатые окна. С другого конца кровати доносилось ровное глубокое дыхание спящего мужчины. Кто это Шарлотта вспомнила, что Рэдли так храпит, что его слышно даже в другом крыле дома. Значит, это не он. В голове шумело, мысли спотыкались, и вечер вспоминался обрывками.
Нашарив на полу какую-то одежду (это оказалась рубашка Дориана), леди Рэдли прикрыла наготу и выбралась из-под тяжелого жаркого одеяла. Теперь ей стало легче, и женщина вспомнила все отъезд Рэдли, свои сомнения по дороге в дом Келсо, камин в гостиной, глинтвейн, озорную улыбку Дориана, его остроумные ответы на ее лепет, настойчивые ласки, свою робость, тающую под ласками и поцелуями мистера Грэя, и почувствовала, что заливается краской. Как же это вышло, что она, Шарлотта Рэдли, в девичестве мисс Кэррингтон, дама из уважаемого лондонского семейства, мать взрослой дочери, добродетельная прихожанка и безупречная хозяйка дома Рэдли, сидит за полночь в чужой спальне, рядом со спящим мальчишкой, в мужской рубашке на голое тело... И даже не жалеет о случившемся. Ее тело еще помнило то блаженство, которое ей дарил Дориан, и леди Рэдли с упоением вспоминала этот неизведанный до встречи с Грэем сказочный мир, где он возводил ее на престол. В супружеском доме Шарлотта была молодой женой, "милой девочкой", хозяйкой, матерью Селии - но ни разу не чувствовала себя королевой и даже просто счастливой женщиной.
Босые ноги стали мерзнуть на полу, и леди Рэдли снова прилегла, спрятав ступни под одеяло. Нужно было встать, одеться и уходить, пока Дориан спит... но Шарлотту охватила такая усталость, что не было сил снова вставать, разыскивать одежду и выходить в холод.
"Постараюсь пробраться в дом с черного хода, когда Селия выйдет в розарий после завтрака. Скажу, что проспала из-за мигрени, это никого не удивит", - подумала леди Рэдли и снова задремала.
Внезапно спящий юноша сдавленно вскрикнул и заметался.
- Сибилла, почему? - застонал он. - Я не хотел, не хотел... Дедушка, не бей меня больше... Оставь меня в покое! Не надо! Мне страшно!
- Дориан! - леди Рэдли потрясла его за плечо. - Что с тобой?
- Не надо, я боюсь, не трогай! - лицо юноши мучительно исказилось, он сбросил на пол подушку, сбил в ком одеяло. Шарлотта еще настойчивее потрясла его за плечо:
- Проснись, это просто кошмар!
- Мама, мама! - в полусне Дориан лихорадочно вцепился в нее, зарывшись лицом в рубашку Шарлотты. Он еще всхлипывал, крепко прижавшись к женщине и сейчас выглядел уже не блестящим денди, королем высшего общества и завидным женихом, а испуганным ребенком. И леди Рэдли вспомнила, что мать Дориана была ее подругой в пансионе, только потом пути девочек разошлись. Шарлотта вышла замуж за Рэдли, а Маргарет - за художника из Танбриджа, где и умерла спустя три года от дифтерита, похоронив перед этим мужа и оставив маленького сына круглым сиротой. Лондон смог защититься от эпидемии. Маленький Танбридж капитулировал. Только чудо спасло малыша Дориана от болезни. О жизни у деда он не любил вспоминать. Шарлотта увидела на его спине давние шрамы; Дориан неохотно сказал: "Память о дедушке Келсо... Извини, не хочется об этом говорить...".
"Бедный мальчик, он уже перенес столько испытаний, которые сломали бы даже более зрелого человека! Лорд Келсо был просто извергом, если поднимал руку на этого сиротку! Дориана до сих пор мучают кошмары, и ему не хватает матери. Бедный одинокий мальчик, напуганный и измученный!" - леди Рэдли материнским жестом обняла юношу и гладила его по голове, шепча слова утешения.
Минут через пять Дориан отодвинулся, встряхнул головой, взял со столика сигареты и спички и закурил.
- Извини, я тебя напугал, - сказал он. - Иногда бывает...
- Да, напугал, - призналась леди Рэдли, - я никак не могла тебя разбудить.
- А что я кричал во сне? - Дориан вопросительно выгнул бровь.
Когда Рэдли закуривал традиционную послеобеденную сигару, леди Рэдли спешила уйти, потому что у нее тут же начинался мучительный кашель. А дым сигареты Дориана почему-то у нее таких чувств не вызывал. Даже захотелось закурить самой. "Ага, а потом остригу волосы и надену брюки, как Жорж Санд... Что со мной творится?".