Сосал ты плохо. Давясь, задевая кожу зубами, размазывая по щекам слезы. Но мне было плевать. Я не кончил сразу только потому, что был пьяным и уставшим.
Я сжимал в пальцах твои рыжие волосы, хрипло дыша и невидяще глядя в заляпанную, обклеенную клеенчатыми клетчатыми обоями стену. И чувствовал только то, как твои горячие губы скользят по моему члену.
Я кончил тебе в рот. Просто не успел отстраниться. Но ты бы, наверное, не дал. Сперма текла у тебя по подбородку, попала на красное пятно на щеке. Я стер эту каплю большим пальцем, чувствуя под подушечкой гладкую мягкую кожу.
Ты поймал меня за руку и поцеловал в центр ладони. На твоих светлых джинсах расползалось мокрое пятно.
– Иулик… – хрипло позвал я.
В ответ ты рассмеялся и положил испачканный в сперме подбородок на мое колено.
***
А однажды ты принес сверток. Стянул кроссовки, молча протянул его мне и направился в комнату, на ходу избавляясь от толстовки.
– Это в честь чего? – поинтересовался я, шагая следом.
– В честь твоего дня рождения типа, – ты избавился, наконец, от безобразно узких и, наверное, безобразно дорогих джинсов и небрежно швырнул их на пол.
Я сглотнул. Надеты они были, как оказалось, на голое тело.
– Я тебе не говорил, – удивился я.
– Паспорт не надо где попало кидать, – ты стянул правый носок и присоединил его к джинсам. Туда же отправился левый. – Это важный документ. С юбилеем типа.
– Что там? – я взвесил сверток в ладони. Тяжелым он не был.
– Открой – узнаешь, – ты прищурился.
Я пожал плечами и разорвал упаковку. Хотя больше мне хотелось сейчас не вскрывать сомнительные свертки, а толкнуть тебя на кровать и трахнуть.
Бумага поддалась легко. Я сдернул ее и нервно усмехнулся: в руках у меня были черный фаллоимитатор, флакон смазки и широкий скотч серого цвета.
– И что это? – я спросил это только потому, что не знал, что сказать.
Пластиковый член был того же размера, что и мой.
Ты, похоже, тоже нервничал. Это было видно по тому, как ты сжимаешь и разжимаешь кулаки.
– Скотч – для рук, член – для задницы, – но интонации у тебя были все такими же нагловатыми и вызывающими. – Смазка – для легкого скольжения.
– Та́к, значит, золотая молодежь в двадцать первом веке развлекается? – хрипло поинтересовался я, стягивая спортивки вместе с трусами.
– Имеешь что-то против? – ты шагнул ко мне.
Я провел пальцами по твоей шее, задел пятно у ключицы. Поцеловал. От этого ты всегда забавно морщился, словно тебе было неприятно, что я вообще обращаю внимание на этот изъян.
– Нахуй ебаные прелюдии, – выдохнул ты. – Свяжи меня и трахни! Или…
На кровать я тебя почти швырнул. Дернул твои руки, заводя их наверх. Запястья у тебя были тонкими и какими-то беззащитными. С синими просвечивающими жилками на внутренней стороне. Скотч лег красиво. Я соединил твои руки ладонями внутрь. Поцеловал кончики пальцев. Ты задышал чаще, возбуждаясь. Чистая щека у тебя пошла алыми пятнами. В нее я тебя и поцеловал. Тронул губами уголок рта.
Ты облизнулся, посмотрел на меня из-под коротких ресниц.
Зрачки были широкими настолько, что глаза казались черными.
Я поднял с одеяла игрушку. Повертел в руках. Член был самым обычным. Холодным и упругим на ощупь. Даже не вибратор. Зато с имитацией яиц.
Ты раздвинул согнутые в коленях ноги, жадно следя за моими движениями. Анус влажно блестел. Из него выкатилась капля смазки – ты явно не пожалел ее, когда готовился ко всему этому непотребству.
А я вдруг понял, что ни разу не касался тебя там руками. Просто вставлял и трахал до темных кругов перед глазами. Но никогда…
Ты проследил мой взгляд и вздрогнул, поняв. Сглотнул, глядя мне в глаза.
Я отложил искусственный член в сторону и подцепил флакон со смазкой. Придвинулся ближе, оказываясь между твоих коленей. Вытянул с изголовья вторую подушку, подпихнул под твою задницу. И, наконец, коснулся пальцами горячей, чуть влажной дырки, размазывая ту самую прозрачную каплю, которая еще не успела стечь на постель.
Ты всхлипнул, дернулся навстречу моей руке.
Не то чтобы я думал, что мне будет противно или еще что-то в этом роде. Я просто никогда не представлял себе, что могу касаться парня вот так. Но от этого твоего движения перед глазами вспыхнуло. Я слегка надавил, обводя анус по кругу. Потом выдавил на пальцы смазку, растер ее между подушечками и на пробу протолкнул внутрь тебя кончик указательного пальца. Ты задохнулся. Подался вперед, словно пытаясь заставить меня протолкнуть палец глубже.
Вряд ли тебя повело от ощущений. Скорее, от самого факта того, что мы делаем. Потому что меня повело именно от этого. У меня встал так, как не стоял уже давно. Я надавил ладонью свободной руки на твой живот и толкнул палец внутрь до упора. Он вошел легко, проскользнув внутрь так, словно там было его законное место.
Ты простонал что-то матерное и потребовал:
– Давай игрушку. Иначе… нахуй я ее…
Дальше я договорить тебе не дал. Когда ты матерился в постели, меня всегда тянуло заткнуть твой рот хоть чем-нибудь. Поцелуи для этого подходили отлично.
Так и сейчас. Ты заткнулся, раскрыл рот, пуская меня. А когда я прихватил тебя за нижнюю губу – ты сжался вокруг моего пальца и выдохнул:
– Руслан!
– Ладно, – я поцеловал тебя в подбородок, чувствуя губами неровность кожи, а потом отстранился, выпрямляясь. Убрал руку – палец остался влажным, – и выдавил на искусственный член смазку. Размазал ладонью.
Зачем-то провел глянцево-блестящей силиконовой головкой по розовой дырке, а потом надавил. Края растянулись, принимая инородный предмет. Смазка потекла вниз.
Ты всхлипнул, распахнул глаза, невидяще глядя в потолок. Стояк у тебя был что надо.
У меня, впрочем, тоже. Стояло так, что звенели яйца.
– Ну!.. – ты дернулся, пытаясь насадиться. И почти закричал, когда я вдвинул игрушку до упора, одновременно наваливаясь на тебя всем весом. Теперь мы смотрели друг другу в глаза, а мой член терся о твой. – Сука…
Ты заерзал, пытаясь трахать себя сам, одновременно потираясь об меня членом. Полное самообслуживание, блядь.
– Стоп, – я прихватил тебя свободной рукой за бедро. – Забыл, кто главный?
Ты заскулил, но замер, стискивая бедрами мои бока. А я прижался к твоим губам и одновременно двинул рукой.
Ты застонал. И больше не затыкался, пока я трахал тебя чертовой игрушкой. Прервать поток мата и скулежа я мог только поцелуями.
Ты весь вспотел, волосы потемнели и липли ко лбу, ты кусался, шептал какую-то чушь про любовь, а потом я различил:
– Вставь мне, – голос у тебя сел. – Хочу твой член во мне. Вставь мне, пожалуйста, – ты повторял это словно заведенный. – Пожалуйста, Руслан.
– Резинка… – я беспомощно обернулся, вспоминая, где у меня лежат презервативы.
– Нахуй! – ты явно очень жалел, что у тебя связаны руки. – Руслан! Ну, пожалуйста! Я чист. Я же только с тобой!
Меня обожгло. Я под твой протяжный, почти жалобный стон вытянул из твоего тела игрушку, отбросил в сторону и вставил сам.
Внутри ты был горячий, влажный от смазки и сразу сжался, обхватывая меня ногами до боли крепко. Видимо, компенсировал связанные руки.
– Знаешь, как… можно?.. – лихорадочно зашептал ты, вставляя слова между толчками. – Можно… добавить паль… Пальцы! Твою мать!
– То есть? – выдохнул я в твои губы.
– Засунь в меня пальцы, – ты сказал это на удивление четкой скороговоркой. – Вместе с членом.
– Гулять так гулять, детка? – от пошлости происходящего меня потряхивало. Трахались в миссионерской позе чуть ли не под одеялом, а теперь «засунь в меня пальцы».
– Мудак… – восторженно протянул ты.
И я опустил руку вниз, коснулся там, где наши тела соединялись, и с трудом протолкнул в дырку два сложенных пальца. Указательный и средний.
Ты вскрикнул.
Твой член, зажатый между нашими телами, дернулся, и я почувствовал, как по животу расползается липкая горячая влага.