Этого мне хватило. Пара движений, и я кончил так, как не кончал, наверное, никогда. Перед глазами у меня полыхало, сердце колотилось где-то в горле. Мне было хорошо так, что было больно.
– Охуеть, – ты сказал это мне на ухо дрожащим сорванным голосом.
Я промычал что-то согласное, думая о том, что кончил в тебя. От этой мысли все внутренности словно свернулись в тугой узел, на пару секунд продляя послеоргазменную дрожь. К тому же мои пальцы тоже все еще были внутри.
Я осторожно вынул их и поднес к лицу. Развел. Между натянулась белая нитка спермы. Пару секунд я смотрел на твои искусанные губы, а потом ты открыл рот и посмотрел мне в глаза.
Это было слишком.
Я сморгнул и обтер пальцы об покрывало.
– Развяжи руки, – попросил ты. – Затекли.
Я вынул из-под подушки нож и разрезал скотч. Сдернул его и принялся растирать твои запястья.
– Зачем нож? – полюбопытствовал ты.
– Э-э… – я замялся. На самом деле я не знал, зачем держу под подушкой боевой нож. Возможно потому, что просыпаясь в темноте от душных липких кошмаров, мне нужно было держать в руке что-то такое, что могло защитить хотя бы гипотетически. Но этого я, конечно, не сказал. А сказал нейтральное: – Привычка.
Ты хмыкнул и, извернувшись, выполз из-под меня. Заставил повернуться на спину и соскользнул вниз. А потом прошелся языком по моему испачканному в сперме члену. Вылизал его так тщательно, как будто решил, что от этого зависит что-то очень важное. Поднял голову и задумчиво сказал:
– Может, нож тоже пригодится. Потом.
– Кто из нас маньяк, – пробормотал я. – Бред какой-то.
– Зачем бред? – глаза у тебя были совсем больными. – Тебе понравится. Обещаю.
***
Нож и правда пригодился. Ты придумывал все новые и новые, как ты это называл, варианты. И все чаще они были связаны с болью. Но я бы не сказал, что мне нравилось.
Вернее, мне нравилось, что тебе нравилось, но боль я причинять не хотел и боялся. Может, того, что переборщу, а может, что не смогу остановиться.
В любом случае, ласкать тебя мне нравилось куда больше, чем унижать.
Ты был другого мнения. Порой ты намеренно нарывался на грубость и откровенно кайфовал, когда я не сдерживался.
Меня это пугало. Даже больше не твои выходки, а моя собственная на них реакция. Я никогда не был образцом сдержанности, легко выходил из себя, а рука у меня была тяжелой. И синяки у тебя оставались серьезные.
Я стал избегать общения, пусть это меня и мучало, справедливо полагая, что лучше не рисковать. Ты злился. И в последние месяцы мы больше ругались, чем нормально разговаривали.
А потом… Потом случилось то, что случилось. Я застал тебя голого на коленях перед каким-то левым мужиком.
Не было даже драки. Я просто молча врезал ему, сломав, наверное, нос, и вышвырнул из квартиры вместе со шмотками.
Ты только молча наблюдал, кусая нижнюю губу. Может, ждал, что я сломаю что-нибудь и тебе. Глаза у тебя были мутные и покрасневшие.
И ничего детского в них не было.
***
Я тяжело поднимаюсь с табуретки и иду в комнату.
На полу у кровати стоит бутылка дорогого вискаря – явно ты принес с собой, я такого у себя по понятным причинам не держал, стаканов нет, рядом – трехлитровая банка. А в ней…
В ней еловая ветка с болтающимся пластиковым шаром синего цвета.
Вчера я сказал тебе, что никогда не понимал, зачем нужны живые елки в дом.
«Для запаха», – как-то по-доброму улыбнулся ты и пообещал, что мне обязательно понравится.
Шарик выглядит настолько по-идиотски, что его хочется выбросить в окно.
На самом деле виноват, конечно, не он.
Мне хочется выть.
Трубку ты берешь сразу. Хотя я не надеялся, что ты ее вообще возьмешь.
– Что? Звонишь сказать, какой я мудак, еще раз? – голос у тебя звучит не зло, а подавленно. Совсем не так, как десять минут назад.
– Вернись, – говорю негромко. – Прямо сейчас.
Ты молча отключаешься, а через пять минут стоишь у меня в коридоре, переминаясь с ноги на ногу. Волосы у тебя растрепаны еще сильнее, чем обычно.
– Зачем ты это сделал, а? – спрашиваю я, чувствуя, как сдавливает горло.
– Лучше я буду первым, – непонятно объясняешь ты, не глядя на меня.
– В смысле? – переносица ноет первый раз с того момента, как мы познакомились. Я и забыл, какое это мерзкое ощущение.
– Я же неправильный, – уже шепчешь. – Псих, нахуй. Извращенец. Ты бы меня все равно рано или поздно…
– А мужик зачем? – перебиваю – надо расставить все точки над «i». – Откуда ты его вообще взял?
– Затем, – зло стираешь со щек слезы. – Чтобы ты меня гарантированно послал, а лучше бы убил нахер. Позвонил в агентство и нанял его… Сказал ей, что только минет. Вот и все.
– Придурок… – выдыхаю это, дергая тебя к себе. – Я ведь и правда тебя убить мог.
Невесело улыбаешься, пожимаешь плечами и спрашиваешь:
– И что дальше будем делать?
Ответа на этот вопрос у меня нет. Поэтому я просто молча обнимаю тебя и целую в пятно на щеке.
А в голове крутится одно: такое хорошо не кончается.
_________________________________
*”Винные пятна, или пламенеющий невус, — это сосудистые родинки, состоящие из поверхностных и глубоких расширенных капилляров на коже, которые приводят к красновато-пурпурному окрашиванию кожи. Такое название им дал цвет, напоминающий вино”. (с) Википедия
**Ст. 108 УК РФ. “Убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны либо при превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление”. (с) КонсультантПлюс
