Я опустила голову еще ниже и заставила себя раскрыться. Невыносимо долгое ожидание закончилось выводом:
— Ты действительно красива.
Он словно ждал, что я должна ответить. Тогда выдавила:
— А ваш народ… вы некрасивы для нас…
Я не собиралась грубить. Это был просто факт, пришедший на ум первым и оттого высказанный в порыве. Бесы не имели ничего общего с юношами на картинках в увесистых книгах — образец мужской привлекательности: тонкие черты лица, светлые вьющиеся волосы, точеные профили. О таком прекрасном мужчине мечтает любая девушка Большой земли. Сам Криит напоминал гиганта из страшной сказки, злого духа, который одним только взглядом способен пытать жертв. Он на две головы возвышался надо мной, а в каждом движении сквозила титаническая мощь. Но в ответ на мое нелепое признание он лишь рассмеялся:
— Посмотри на меня, Тали, — дождался моего взгляда. — Разве я спрашивал твоего мнения?
— Прости… Криит.
Он снова склонил голову, вероятно, эта была постоянная привычка, когда он размышляет.
— Давай поступим так. Я сегодня не трону тебя — ложись и спи, если хочешь. А завтра я задам тебе один вопрос: отдашься сама или возьму силой, а потом убью. Видишь, я даю тебе время выбрать из заманчивых вариантов? Будь уверена только в одном — долго я ждать не стану.
Не знаю почему, но отсрочка меня неожиданно обрадовала. Я не была с мужчиной раньше, и уж точно не собиралась отдаваться нелюбимому, но отсрочка прямо сейчас позволила хотя бы начать дышать.
— Тогда можно я оденусь?
— Зачем? — удивился Криит. — Разве тебе холодно? Тали, ты голодна?
Я была зверски голодна, но аппетит от неожиданной смены темы пропал. Тогда я просто прошла к лежанке, легла с краю, подтянула колени к груди и завернулась в тканевое покрывало. Хотя бы высплюсь, пока это разрешено.
Часа через два он лег рядом, но меня так и не коснулся.
Глава 4. Утро
Кажется, я впервые за три прошлые жизни выспалась. После таких испытаний спокойный отдых многого стоит. Перевернулась на бок. Криит спал, лежа на спине. На голове нет золотого обруча, а на руках браслетов. Дыхание ровное, что едва можно уловить. Я не шевелилась, потому что не хотела его пробуждения. Лучше бы он вообще никогда не просыпался…
— Ну, что смотришь? — он даже глаз не открыл, а я дернулась от неожиданности. — В палатке есть ножи, неужели еще не нашла? Или собираешься душить голыми руками?
И дыхание все такое же ровное. Я успокоилась и положила голову обратно. Ответила тихо:
— Я убила пятнадцать воинов из твоего народа, но на пятнадцатом мой путь оборвался. Поэтому нет, я не думала о том, как тебя убить. Но почему ты оставил меня здесь, если ждал этого?
— Если меня убьет женщина, да еще и во сне, то и мой путь можно считать оборванным, — он улыбнулся и только после открыл глаза, посмотрел на меня. — Пятнадцать воинов? Врешь?
Мы лежали рядом и смотрели друг на друга, говорили тихо. В таком спокойном тоне не ожидаешь угроз. И потому Криит сейчас не пугал.
— Вру, сын вождя. Возможно, просто об этом мечтала.
— Тогда зачем смотрела на меня? — он вернулся к прежней теме. — Пытаешься привыкнуть ко мне, раз другого выбора нет?
— Нет. Я думала… думала о том, может ли глава насильников и убийц сам не быть насильником и убийцей?
— Не может, — он прищурился и будто пригляделся к моим губам. — Я хуже их всех вместе взятых, потому что… неважно. Что у тебя во рту?
Я немного приоткрыла рот, высунула язык и показала ему жемчужину, которую еще сама не имела возможности рассмотреть. Пояснила, как могла:
— Это знак вечного служения богине добрых духов. Я была жрицей.
— Интересно, — он приподнялся на локте и навис надо мной. Я оставалась обнаженной, поэтому прижала рукой покрывало к груди, даря себе чувство мнимой защищенности. — Покажи еще раз.
Пришлось открыть рот. Не буду же я спорить из-за такой ерунды. Его глаза будто потемнели, когда он наклонился ниже, разглядывая.
— Что-то подобное делают у нас только шаманы. Ты шаманка, Тали?
— Нет, сын вождя. Это просто знак служения.
— Но если бы была, все равно бы не призналась? — его глаза смеялись, но ощущение веселья промелькнуло только на миг. — Это синий жемчуг, но мелкий и гладкий. Покажи снова.
Кажется, я понимала, почему его дыхание становится тяжелее, но не связывала это осознанно с возникшей близостью. Но когда я приоткрыла губы, он наклонился еще сильнее и коснулся кончиком своего языка моего. Мне даже отшатнуться было некуда, поэтому я только дернулась и сцепила зубы.
— Покажи! — повторил он резче. Глаза уже не светлые. Прижал собой сильнее, не обращая внимания на сопротивление руки.
Я медленно разомкнула губы и сразу приняла его язык. Он кончиком прошелся по жемчужине, отстранился, посмотрел в глаза, а потом снова наклонился, целуя глубже. Немного навалился на меня, тем самым полностью ограничивая движения, но поцелуй его стал приятным открытием: сначала ласковый и медлительный, но вызывающий дрожь, а потом все более настойчивый. Мои глаза сами закрылись, а тело отзывалось на непривычную ласку. Я не целовалась прежде, вообще не умела этого делать, но губы и язык будто сами подстраивались и отвечали. Теперь и я задышала рвано, захотелось убрать руку между нами и обнять его, чтобы это приятное ощущение продлить и усилить.
Но он внезапно остановился, снова посмотрел в глаза — и его взгляд сейчас был совсем другим.
— Я хочу тебя, Тали. Потому задам обещанный вопрос прямо сейчас. Но от твоего ответа ничего не зависит — я чувствую, что ты соврешь.
Я сжалась, внутри назревала истерика. Поцелуй возбудил, заставил хотеть большего, и я даже позабыла о том, что поцелуй возбуждает не только меня.
И Криит ответил за меня:
— Я потерял счет женщинам, а тебе буду первым мужчиной. Ты не станешь для меня последней, но я постараюсь тебя запомнить. Как синюю жемчужину.
Решившись, я не стала сопротивляться, когда он откидывал покрывало, сжимал мою грудь, потом снова целовал, отстранялся, раздвигал бедра и проходился пальцами вдоль складки. Он не пытался доставить удовольствие мне — он сам получал удовольствие, трогая меня. Стянул штаны, отбросил в сторону. Сел между моих ног на колени, широко раздвинув бедра.
Обнажившийся член был огромен, а головка блестела от прозрачной жидкости. Я же испугалась, что он разорвет меня им изнутри. Какую боль выносит женщина, когда ее берет мужчина?
— Нет-нет, Тали, не сжимай ноги, — он надавил мне на колени. — Сейчас я не хочу останавливаться, даже если ты станешь кричать от ужаса.
Он лег на меня, уперся локтем в лежанку, другой рукой направил член внутрь. Это неприятно, но я пыталась расслабиться, насколько могла. Запрокинула голову, чтобы хотя бы мысленно отвлечься от происходящего. Внутри тянуло, но резких движений не было. Криит подавался бедрами вперед и назад плавно. А потом вдруг толкнулся резче, заставив меня выгнуться от смешанных ощущений. И тут же отстранился всем телом, приподнялся, выводя из меня и член.
— Ты не девственница. Как ты оказалась здесь?
Мой голос дрожал, как и все тело. Криит склонен слишком часто меняться, я просто не успевала подстраиваться.
— Я… я…
Что я могла ответить? Что и сама не знала? Что от бесконечных слез у меня отшибло память?
— Сейчас тебя выведут наружу, привяжут к четырем коням и разнесут в разные стороны. Или объясни.
— Сын вождя! — голос заходился от паники. — Я соврала, чтобы выжить!
Он пристально смотрел на мое лицо:
— Сколько у тебя было мужчин? Это было насильно или по любви?
Его интересу я объяснений не находила, но судорожно искала любое объяснение, подходящее для ответа. Вряд ли кто-то из соплеменников изнасиловал бывшую владелицу тела: среди моего народа такие преступления были редкостью, сродни убийству. Наверное, у нее был кто-то… Возможно, до того, как она попала в храм. Или связи с мужчинами в храме не воспрещались — откуда же мне знать? Криит, не дождавшись объяснений, прищурился: