— Кто-то из моих людей? Если тебя взял кто-то из них, то он будет наказан.
Вот, что его беспокоило — дисциплина в этом сброде негодяев. Эта мысль была почти смешна, если бы сейчас я была способна смеяться. Я могла назвать любого! Например, того самого, что пытался изнасиловать Наю, когда я вцепилась ему в глаз. Уж точно заслужил, добрые духи свидетели. Но что делать с остальными — точно так же заслуживающими наказания? И вряд ли богиня Алаида потерпит клевету… а она, кажется, все еще со мной, раз меня до сих пор не привязывают к коням.
— По любви, сын вождя. Один. До того, как я стала жрицей.
Каждый раз, когда я говорила, он не отрывал взгляда от моих губ — будто только ждал, когда там мелькнет жемчужина. Возможно, это зрелище и мешало ему сосредоточиться.
— Ты странная, Тали. Когда я целовал тебя — точно знал, что первый. Когда входил в тебя — точно знал, что первый. И шаманы никогда не ошибаются так сильно — для жертвенника нужны девы, не познавшие мужчин. Как такое могло произойти?
Значит, их шаманка была слишком стара, чтобы безошибочно отличать девственниц! Похоже, я оказала всем большую услугу, избавив мир от нее. Сейчас же я понимала, что в уме он решает мою судьбу, но желает меня не меньше прежнего. А судя по взгляду, который он нехотя отрывал от моих губ, даже больше. И потому сама подалась бедрами вверх. Теперь без прежнего страха — ощущения, когда он вошел в меня, можно было назвать неприятными, но вряд ли болезненными. Такое я выдержать смогу, если выторгую этим продление жизни красавице Тали:
— Просто возьми меня, сын вождя. А потом делай что хочешь.
Он не ответил, только еще дальше приподнялся и смотрел в глаза, словно там был ответ на все его вопросы. Взгляд пристальный, без тени улыбки или ожидаемой страсти.
— При одном условии, Тали. Ты притворишься, что никто не любил тебя раньше. И ты никого не любила раньше. Сможешь?
Я не поняла, в чем смысл этой просьбы, но ответила честно:
— Смогу.
— Снова врешь?
— Клянусь добрыми духами, что никогда не вспомню о том, кого любила раньше. Только родных.
Он выглядел удивленным. Вероятно, ощутил искренность сказанного. Кивнул.
— А если родишь мне ребенка с такими же черными глазами, то клянусь перерождением — я отпущу тебя и не трону всех, кого ты назовешь родными.
Отпустит, но без ребенка? Да уж, у нас действительно расходятся взгляды на многие вещи… Девушка эта на самом деле отличалась густыми черными волосами, бровями и ресницами, что для нашего народа было в диковинку. Бесы сами были темноволосы, но это не так бросалось в глаза на фоне их смуглой кожи. Цвет своих глаз я до сих пор даже не знала, а у бесов глаза были чаще голубыми или серыми. У самого Криита — холодного стального оттенка, что ничуть его внешности мягкости не придавало. И Даара еще не сообщила ему об отваре против зачатия, который еще вчера дала мне выпить. Не обманула ли она меня? А если не обманула, то не разозлится ли Криит, узнав о моей уверенной предосторожности? Осмелилась сказать только:
— Как скажешь, сын вождя.
Он вдруг отпустил меня и сел. Потянулся за штанами.
— Тогда пойдем есть. Сегодня поворачиваем обратно на восток, тебе понадобятся силы и хорошая обувь.
Глава 5. Три женщины
Лошадей у бесов было немного. Наверняка и те взяты в пройденных поселениях. Потому большая часть отряда передвигалась пешком. И я среди прочих.
Теперь меня попросту игнорировали: я стала то ли женщиной главаря, то ли его личным трофеем — не так важно. Да ведь никто из них и не знал, что не стала, а Криит не спешил отчитываться. Мне давали место у костра, предлагали еду и пищу, но вопросов не задавали. Конечно, я тоже не спешила вступать в разговоры. Зато прислушивалась к другим, выясняя детали, которые нигде бы больше не узнала.
Оказалось, что первые корабли — это только разведчики, основные силы еще даже не высаживались на наш берег. Если всего несколько подобных отрядов смогли навести ужас, то вместе с остальными на Большую землю явится бойня. И вот в наведении ужаса, насколько я поняла, и состояла их миссия. Бесы на самом деле были странными — их интересовал не просто захват территории, а отбитие территории у сильного врага. Будто это украшало честью их мерзкие поступки. Но они своего добьются: надеюсь, когда прибудут основные силы, то встретит их сам император с вооруженными и обученными рыцарями, а не крестьяне с вилами. И вышвырнет каждого из них со своей земли. Сейчас же они направлялись к порту, чтобы там ждать другие отряды или главное войско. Без шамана углубляться в материк смысла не было.
После полудня я едва переставляла ноги. Тело жрицы было слабо, не приспособлено для таких переходов, и моей внутренней силы не хватало, чтобы налить жизнью мышцы за один день. Довольно удобная поначалу обувь, которую мне отыскали, теперь терла изнеженные ступни. Кожаные штаны я не надела, отправилась в платье. Пусть женщины вокруг своей голой груди не стеснялись, а мне еще далеко до того. Но и с этим никто не спорил — подстилка Криита обязана делать только то, что приказывает Криит. А ему вообще до моего наряда, как и до меня, дела не было.
Я поглядывала на пустую повозку, но так и не заставила себя спросить разрешения ехать в ней. Не то чтобы я переживала быть высмеянной — мне плевать на их отношение, я просто не хотела ни о чем их просить. Но помощь пришла неожиданно от Даары — она заметила, как я споткнулась. Заставила коня повернуть и, поравнявшись со мной, протянула руку:
— Иди сюда. Этот конь сильный, выдержит нас обоих.
Подтянула меня и усадила перед собой, придерживая за живот сильной рукой. Ехали медленно, чтобы пешие солдаты не выдохлись. Я же, покачиваясь на каждом шагу, думала о все больших странностях. Но в итоге пришла к выводу, что Даара просто считает меня ценной для своего вожака и потому заботится. Как заботилась бы о лошади или любой вещи.
Впереди нас ждали только разрушенные и сожженные селения, никаких людей. Я могла радоваться хотя бы этому. С Даарой говорить я тоже желанием не горела, потому за остаток перехода не произнесла ни слова.
Уже вечером остановились и развели костры. И только тогда Даара снова подошла, протянула кусок жареного мяса на палке и толкнула к центру, где сидел Криит. Наверное, я обязана быть его молчаливой тенью. Спорить не стала. Села неподалеку.
Среди бесов наблюдалась строгая иерарахия: Криит выше других, его мнение не оспаривается — создалось впечатление, что если он прикажет всем пойти и немедленно утопиться в море, то все так и поступят. Но он, если сочтет нужным, может выслушать мнение советников и командиров, к которым относилась и Даара. Нет, не так — они говорят свое мнение, даже если он не спрашивает, но принимает решение сам. Напряжение ощущалось, когда речь заходила о других отрядах. Возможно, в этом случае возникнет спор о власти? Я не могла знать наверняка, но было очень заметно, что и командиры, и простые солдаты не желают к кому-то присоединяться. И не пошли бы на это, если бы нужда не вынудила. Если бы я их не вынудила! Усмехнулась про себя, но и сама тревожилась, как изменится положение Тали в еще более масштабной общине.
Установили палатки. Криит, направляясь в свою, оглянулся и нашел меня взглядом. Понимая, что должна делать, поплелась за ним. Но на этот раз не постеснялась использовать слабость тела себе во благо:
— Сын вождя, — обратилась к нему, как только вошла в шатер, — мое тело болит, а ноги стерты в кровь. Я не привыкла к подобным нагрузкам.
— Разденься, Тали.
Я начала волноваться — ведь он раньше проявлял какую-то жалость, почему бы не теперь?
— Давай сначала поговорим, сын вождя… У меня возникло много вопросов, если я вправе задавать вопросы.
— Разденься, Тали. И тогда поговорим.
Стянув и откинув платье, я прошла дальше и села перед ним, едва прикрываясь руками. Но сегодня он не спешил заставлять меня раскрыться.