"Наверняка я этого не знаю, могу лишь предполагать. У меня было чуть-чуть слабое сердце, но в целом никаких серьезных болезней. И вот уже семь лет не просыпаюсь".
"То есть четыре реальных месяца", - подсчитал корреспондент.
"Примерно, так", - согласился мистер икс.
Дальше разговор крутился вокруг альтернатив, которые предлагал журналист: кома или тяжелое состояние околокоматозного типа, подразумевающее беспробудный сон - а собеседник соглашался: да, и такое возможно. Но сам подчеркивал, что считает это маловероятным.
А потом перешел к самому главному: он предостерегал уходить в Семь миров, в этот осознанный сон, с помощью сильных лекарств.
"Что вы имеете в виду под сильными лекарствами? - уточнил корреспондент. - Не секрет, что многие граждане миров иногда принимают снотворное, чтобы ускорить погружение в сон".
"Я имею в виду, сильнее, чем это необходимо".
"Позвольте, я уточню один момент: вы хотите сказать, что в последний раз, перед тем как заснуть, вы приняли много снотворного, чтобы...?"
"Да, чтобы умереть"
"И вы все еще этого желаете?"
"Да, верно. По иронии судьбы я получил вечную жизнь, желая смерти. Но теперь я не знаю, как умереть. Я застрял здесь, выйти не могу. Что, если что-нибудь случится с Ксеаром? Все проснутся, а я... боюсь, что останусь здесь один, навсегда".
Отложив коммуникатор с открытым интервью, Ким прерывисто вздохнул. Понять, о чем говорил неизвестный, нетрудно. Весь мир держался на Ксеаре и других повелителях. А их жизнь конечна. И, как теперь он знал на своем опыте, может подойти к концу неожиданно и очень быстро - вот и конец Семи мирам, и всем сказкам. В такой ситуации тому, кто стал заложником этой реальности, нельзя будет позавидовать.
Ким снова переключился на фотографии Нейры, чтобы отвлечься. Вот чем ему хотелось бы заниматься все время, отпущенное до конца, осознал он. Как бы это ни было глупо, как бы он ни хотел найти рецепт бессмертия - ему хотелось только смотреть на нее, редактировать ее фотографии, скользить взглядом по линиям ее лица и тела. Снимки в мокром платье он сознательно оставил напоследок, потому что при одной мысли о них у него поднималось давление и начинало подозрительно шуметь в ушах.
"Идиот", - со смешком думал он, нарочно втягивая нижнюю губу в рот и кусая ее до боли. Единственная мысль, которая заставляла его остыть - это страх, что Нейра все поймет. Поймает его на том, что он все эти годы подло подбирался к ней все ближе, притворяясь другом, хотя он ни секунды не хотел по-настоящему быть ее другом, а мечтал о большем. В это большее невозможно было поверить - глупо было даже думать о таком, но не думать он не мог. Иногда, в минуты слабости, он представлял, как целует ее, погружая ладонь в ее мягкие длинные волосы. Представлял ощущение от ее тела, крепко прижатого к нему.
И даже - что было апофеозом его идиотизма - представлял, как Нейра говорит ему нечто вроде: "Все эти годы я тоже тебя тайком любила. Но не знала, что это взаимно".
- Идио-о-от, - простонал он, рассмеявшись над собой вслух, и потер лицо ладонями. Он потянулся к принтеру, чтобы забрать новую пачку свеженапечатанных фотографий и, пролистав, засмотрелся на одну. Лицо Нейры на снимке выглядело по-детски беспомощным - она смотрела на солнце, жмурясь и слегка отворачиваясь от слепящих лучей. Такой же беспомощной она была в момент их знакомства - настоящего знакомства, когда она наконец обратила на него внимание. И он ей помог.
Так получилось, что Ким ненароком подслушал ее разговор с главным редактором. Он слышал, конечно, лишь то, что говорила Нейра, но этого стало довольно, чтобы понять: у нее проблемы. Ее вечный конкурент, Каль Ягиль, накануне написал разрывную статью - ей требовалось ответить, но ничего, кроме тихих злых оправданий, своему главному редактору она предъявить не могла.
В том разговоре по коммуникатору, который услышал Ким, речь шла о секретном совещании повелителей - в статье Каля утверждалось, что Яльсикар собирает всех повелителей втайне и почему-то в обход Ксеара. Ягиль намекал на серьезные политические проблемы, и в то же время написал материал очень аккуратно, ничего не утверждая, ссылаясь лишь на оценки ситуации своих источников.
Нейра пыталась узнать, в чем дело, как и многие журналисты, но у нее не получалось. "Никто никому ничего не говорит. Я опросила двадцать человек", - неловко сопела она в трубку, спрятавшись от всех коллег и конкурентов в техническом коридоре Ксеариата. Ким наткнулся на нее случайно - ему тоже требовалось спрятаться, чтобы спокойно рассмотреть пару снимков такого рода, которые делать было запрещено. Он сфотографировал документы на столе Яльсикара и даже его личные записи в коммуникаторе.
Конечно, он мог бы потом убедить себя, что сделал это случайно, потому что - для чего же ему могли понадобиться такие записи - он же не репортер. Но Ким не привык обманываться и знал, для чего, точнее, для кого он это сделал - для вот этой самой темноволосой девушки, хрустящей от отчаяния пальцами в коридоре после унизительного разговора с недовольным начальником. Если бы он не наткнулся на нее тут - нашел бы в другом месте.
- Нейра, - тихо позвал он, изо всех сил притворяясь безразличным. Хаш подпрыгнула на месте, только в этот момент заметив его, подпирающего стенку в углу.
- Да? - резковато спросила она, тряхнув головой. Понимая ее неловкость, вызванную тем, что он стал свидетелем разговора, Ким поспешил перейти к делу:
- Я тут случайно пару снимков сделал... сейчас сотру, но подумал - может, вам пригодится? Тут документы и записи.
Нейра, не сводя с него недоверчивого взгляда, приблизилась и скосила взгляд на экран фотоаппарата. А потом, слегка поменявшись в лице, обхватила его обеими руками и потянула к себе.
- Откуда это у вас? Это... это вы сейчас сфотографировали? - быстро спросила она, вглядываясь в экран расширившимися от удивления глазами.
Ким не сдержался от легкой улыбки. Он уже разглядел все записи и понимал, что ее это не может не заинтересовать.
- Только что. На столе у Бьякки, - заговорщически прошептал он.
- Черт, - она облизала губы и внезапно просияла улыбкой: Спасибо! Спасибо вам... ээ...
- Ким, - подсказал он, забирая свой фотоаппарат назад. - Только не выдавайте меня, хорошо? Не упоминайте о фотографиях.
- Конечно. Разумеется. Спасибо! Но... почему вы именно мне их показали?
- Да так, - Ким пожал плечами с деланным безразличием. - Просто лично мне вы симпатичнее, чем Каль Ягиль.
Через пару часов вышла заметка Нейры, разозлившая Яльсикара, посрамившая Каля и насмешившая весь Первый мир - оказалось, что тайное собрание повелителей действительно состоялось, но никаких политических проблем не просматривалось даже близко: встреча посвящалась сюрпризу Ксеару по случаю его дня рождения. И, несмотря на легкую вину перед Яльсикаром за сорванный сюрприз, Ким ощущал ослепительное счастье от осознания, что оказался полезным Нейре.
На следующий день она подошла к нему и спросила, может ли как-то отблагодарить. Повинуясь инстинкту, он подавил соблазн пригласить ее на чашку кофе или кружку пива и просто покачал головой:
- Ничего не нужно, Нейра. Рад был помочь.
И тогда она сама пригласила его выпить пива, и они стали дружить.
Ким понимал, что ничего больше дружбы между ними никогда не будет, и был уверен, что давно смирился с этим. Она была хорошим другом и интересным собеседником. Например, ему нравилось слушать ее рассказы о том, что было до его появления в мирах - о политике, о том, как с годами менялся Первый, о Ксеаре и других повелителях. Немного царапало только, когда Нейра упоминала о Яльсикаре - с этим он ничего не мог поделать, только старался не показывать.
Он любил наблюдать за ней - за мельчайшей мимикой, за тем, как она подбирала ноги, сидя на его диване, как пила пиво, поворачивала голову, как фыркала, если ему удавалось удачно пошутить - впрочем, это бывало редко. Рассмешить Нейру никому легко не удавалось - даже Яльсикару. Ким испытывал какое-то мрачное удовлетворение, когда Нейра не смеялась на его шутки на пресс-конференциях, даже если все журналисты вокруг хохотали, включая самого Кима - просто у чертова Бьякки действительно было хорошее чувство юмора.