Грубо схватив за бледные плечи, припечатал его хрупкое тело к стене, придавив всем своим весом, и властно захватил чужие губы в жадном поцелуе. Он был безумно вкусным, сладким и нежным. Меня охватила буря так долго скрываемого желания: я сминал его в своих объятиях до хруста костей, жадно впиваясь в пухлые губы.
Когда я отстранился от него, он так и остался стоять припечатанным к стене, с приоткрытыми и припухшими от поцелуя губами и широко распахнутыми глазами. В них читалось недоумение, удивление, страх и что-то еще. Что же это? Ненависть?
«Дурак! Какой же я дурак!»
– Что я творю… прости! – я резко отшатнулся от него, выпуская из своих объятий.
В следующую секунду я увидел, как из глаз моего соседа льются слезы, стекая крупными каплями по бледным щекам. Нос начал морщиться, а губы задрожали и стали кривиться в преддверии начинающихся рыданий. Я не смог этого выдержать, не мог видеть твоих слез. Резко развернувшись и хлопнув дверью, я выбежал из квартиры, оставляя позади всхлипы, слезы, истерику, тебя…
Я сбежал от тебя! Прости меня! Я опять предал тебя. Я поступил так же, как остальные, накинувшись на тебя словно животное. Я не достоин дотрагиваться до тебя даже пальцем, не достоин произносить твоего имени, не достоин даже взглянуть на тебя. Я жалок! Не удивительно, что ты ненавидишь меня и никогда не сможешь простить.
Я не появлялся дома почти месяц: мне просто было стыдно смотреть ему в глаза. После того случая мы практически перестали общаться. Даже не было банального приветствия в стиле «Привет/Пока». Это и понятно, сосед даже не кидал взгляда в мою сторону, будто меня вовсе и не существовало, но я и не заслуживал такой чести. С этого момента я смирился и перестал как-либо реагировать на его похождения и любовников.
***
Сегодня ты привел нового парня. Этот запах мне не знаком, а значит, он даже не из нашего института. Его запах резкий и сильный, что выдает активного и грубого самца.
За стеной все начинается как обычно: стоны, прерывистое дыхание, резкие и глухие толчки.
Удар, стон, удар, крик… Сегодня что-то не так: возня, ругань, крики, грохот.
– Пожалуйста, не надо! – мой сосед никогда не жаловался на своих любовников, собственно, они никогда и не были грубы с ним, поскольку он беспрекословно исполнял любое их желание.
Возня и шлепки ударов не прекращались, омежка уже перестал стонать, а лишь тихо поскуливал.
И тут я не выдержал: я мог смириться с тем фактом, что тебе хорошо без меня, и ты получаешь наслаждение в объятиях других мужчин, неважно, что таким гнусным и грязным образом, но не в моих силах было слышать, как ты добровольно отдаешь себя в руки извращенного маньяка, подвергаясь мучительным пыткам.
Врываюсь в комнату соседа и вижу его голого, стоящего на коленях в ногах у здоровенного, наголо бритого парня в татуировках, держащего его за волосы. Лицо разбито, и из носа, стекая густыми каплями по губам и подбородку, сочилась кровь, капая на дрожащие колени.
Увидев это, я обезумел, кровь в моих жилах клокотала, кулаки непроизвольно сжались, и дальнейшее происходило как в тумане. Лысый был в два раза больше меня, но это не помешало мне одним мощным ударом в челюсть сбить его с ног. Я повалил его на пол и начал монотонно впечатывать кулаки тяжелыми ударами в лицо обидчику, ощущая теплую вязкую плоть на своих руках.
Ты тянешься ко мне, обхватывая своими тонкими дрожащими пальцами, и тихо шепчешь:
– Хватит! Остановись! Пожалуйста, не надо! Перестань!
С силой отталкиваю тебя в сторону:
– С тобой я позже разберусь, – хватаю бритоголового за «шкварник» и вышвыриваю из квартиры, спуская с лестницы.
Возвращаюсь в квартиру и захожу в комнату к соседу: он продолжает сидеть на полу в углу, куда я отшвырнул его в порыве ярости, сжавшись в комок и обхватив руками дрожащие колени. Увидев меня, испуганно пытается отползти назад, но натыкается на стену и протестующе вскидывает руки в защитной реакции, ошарашено продолжая смотреть на меня широко распахнутыми слезящимися глазами.
Одним движением преодолеваю разделяющее нас расстояние и, несмотря на слабое сопротивление, сминаю в объятиях, падая на колени. Пытаюсь прижать тебя к себе всего, каждую клеточку твоего тела. Начинаешь брыкаться, пытаясь оттолкнуть меня и вырваться из моих объятий. Но я сильнее: сжимаю тебя еще крепче, усиливая хватку. Хнычешь, чувствую горячие слезы на своей груди.
– Все хорошо, малыш! Я больше никогда тебя не брошу!
– Отпусти–и–и… – уже воешь ты, упираясь хрупкими ладошками в мою грудь, пытаясь оттолкнуть всем своим телом.
– Никогда! Никогда больше не отпущу тебя! – шепчу прямо в ухо, еще сильнее прижимая к себе.
– Не трогай меня! Не смей прикасаться ко мне, – задыхаясь, визжишь, извиваясь и царапая в кровь мое лицо.
Резко отрываю тебя от себя и отчетливо проговариваю, глядя в заплаканные глаза:
– Ты можешь ненавидеть меня сколько угодно, но это не помешает мне любить тебя! Никогда, слышишь, никогда больше не предам и не оставлю тебя. Понимаешь?
Нос начинает морщиться, а губы растягиваются в плаксивой гримасе. Всхлипы переходят в рыдания, слезы градом продолжают катиться из твоих глаз:
– Неправда! Ты не можешь любить меня. Я – грязный! Не трогай меня, ты испачкаешься. Я не достоин любви!
– Это я не достоин тебя, понимаешь? Ты самый чистый, самый светлый и самый лучший человечек!
– Ууааа… – впадаешь в истерику. – Нет, это неправда! Я ужасен, я – ничтожество!
– Глупый мой мальчик!
Прижимаю тебя к груди и начинаю нежно гладить по голове, спине и плечам, пытаясь успокоить как маленького ребенка:
– Тише, тише, маленький! Теперь у нас с тобой все будет хорошо! – продолжаю гладить по волосам, пока ты не успокаиваешься и перестаешь хныкать, лишь изредка хлюпая носом. Неуверенно обнимая своими ладошками и утыкаясь мне в плечо, чуть слышно, что я еле могу разобрать слова, сбивчиво и быстро начинаешь шептать:
– Пожалуйста, прости меня! Прости за все эти ужасные вещи. Это все моя вина. Я думал, что после того случая я отвратителен тебе. Я понял это тогда, в коридоре, когда ты не захотел меня. Не захотел прикасаться ко мне. Это я виноват, что я такой грязный и мерзкий, я противен сам себе. Я так ненавижу себя и так люблю тебя! Я только хотел, чтобы ты возненавидел меня еще больше и съехал из квартиры. Я просто не хотел, чтобы ты испачкался об меня…
Вслушиваюсь в каждое слово и не могу поверить своим ушам: все это время, когда я думал, что он избегает и ненавидит меня, мой сосед страдал и винил себя во всем.
«Дурак! Боже, какой же я дурак!»
Беру в ладони твое лицо и приближаю к себе так близко, что наши губы почти соприкасаются:
– Ты! Ни в чем! Не виноват! Слышишь? Это моя вина, моя и только моя! Я не спас тебя, не уберег, не защитил. Я бросил тебя. Это я – мерзкая скотина, не заслуживающая права прикасаться к тебе. Ты у меня самый лучший! Понял? Ты меня слышишь? Ты – лучшее, что у меня когда-либо было! И я безумно, до боли в сердце люблю тебя! Ты понимаешь? Я никогда больше тебя не оставлю! Я никогда больше тебя не предам! Ты мне веришь?
Глаза напротив снова наливаются слезами, губы дрожат, а нос опять начинает морщиться. Не в силах это выдержать, я накрываю твои губы поцелуем, только нежным и ласковым, стараясь вложить в него всю силу своей любви и преданности. Ты вздрагиваешь от неожиданности и робко начинаешь отвечать, приоткрывая дрожащие губы, позволяя моему языку проникнуть внутрь. Целую твои губы, щеки, выцеловывая каждую ямочку, поднимаюсь к глазам, нежно прижимаясь к подрагивающим ресницам, целую маленький вздернутый нос и снова возвращаюсь к губам:
– Люблю тебя! Теперь ты только мой. Ты – мой! Отныне и навсегда!
