ЭЖЕНИ (мастурбируя себя). Ах, черт подери! Вы вскружили мне голову... Вот до чего довели ваши проклятые речи!..
ДОЛЬМАНСЕ. На помощь, мадам, на помощь!.. Неужели мы допустим, чтобы такая очаровашка изверглась без нашего участия?..
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. О, это было бы несправедливо! (Заключая ее в объятия.) Восхитительное создание, никогда не встречала столь уникального сочетания чувственности с богатством воображения!..
ДОЛЬМАНСЕ. Займитесь ею спереди, мадам, я же легонько пройдусь языком по обворожительной дырочке ее зада, похлопывая по ягодицам; пусть она разрядится на наших руках, по меньшей мере, раз семь-восемь.
ЭЖЕНИ (в беспамятстве). Ах, видит Бог, это будет незатруднительно!
ДОЛЬМАНСЕ. Ваши позы, милые дамы, надеюсь, позволят вам по очереди пососать мне член; потрудитесь возбудить меня – дабы я еще активнее услаждал нашу прелестную питомицу.
ЭЖЕНИ. Дорогая, я оспариваю у тебя честь высосать этот замечательный член. (Берет его.)
ДОЛЬМАНСЕ. Ах, какое блаженство!.. Что за упоительная теплота!.. Но, Эжени, сумеете ли вы повести себя должным образом в критический миг семяизвержения?
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. Она проглотит... проглотит, ручаюсь за нее; а впрочем, если вдруг из-за ребячества... или уж не знаю, по какой причине... она пренебрежет священным долгом похоти...
ДОЛЬМАНСЕ (очень возбужденный). Не прощу ее, ни за что не прощу, мадам!.. И уроком ей послужит наказание... клянусь, она будет высечена... да, да, до крови!.. О дьявол! Я дохожу... истекаю спермой!.. Глотай же!.. Глотай, Эжени, чтобы ни одной капельки не пропало!.. А вы, мадам, позаботьтесь о моей жопе, она готова вам отдаться... видите, как вожделенно зияет распроклятая ее дыра?.. Взгляните, она зазывает ваши пальчики!.. Сатанинский, неземной восторг! Наконец вы погрузились туда, аж до самого запястья!.. Довольно, присядем, больше не могу, малышка отсосала, как ангел...
ЭЖЕНИ. Бесценный, обожаемый учитель, я не потеряла ни капельки. Целуй же меня, любовь моя, пока твоя сперма проникает в мое нутро.
ДОЛЬМАНСЕ. Она восхитительна... эта маленькая паршивка... Так здорово разрядилась!..
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. Ее всю затопило!.. О небо! Что я слышу!.. Стучат. Кто осмелился нас побеспокоить? Это мой брат... Повеса!..
ЭЖЕНИ. Но, дорогая, это же предательство!
ДОЛЬМАНСЕ. Беспримерное, не правда ль? Ничего не бойтесь, Эжени, мы трудимся исключительно ради вашего блага.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. И вскоре она в этом убедится! Подойди поближе, братец, взгляни на эту девочку, она прячется от тебя – это так забавно.
ЧЕТВЕРТЫЙ ДИАЛОГ
Госпожа де Сент-Анж, Эжени, Дольмансе, шевалье де Мирвель.
ШЕВАЛЬЕ. Не пугайтесь, прекрасная Эжени, гарантирую вам полное соблюдение тайны; двое поручителей – моя сестра и мой друг – подтвердят: на меня можно положиться.
ДОЛЬМАНСЕ. Покончим разом с этими смешными церемониями, шевалье. Мы заняты воспитанием нашей юной красавицы, обучаем ее тому, что должно знать девице ее лет, и, для лучшей усвояемости, всячески подкрепляем теорию практикой. Остановились мы на показе семяизвержения – не изволишь ли послужить нам моделью?
ШЕВАЛЬЕ. От столь лестного предложения трудно отказаться, мадемуазель обворожительна, чары ее обещают ускорить наступление желаемого эффекта – урок, надеюсь, станет успешным.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. Итак, за дело, и безотлагательно!
ЭЖЕНИ. О, сказать по правде, это уж чересчур! Вы злоупотребляете моей юностью и неопытностью... За кого меня принимает этот господин?
ШЕВАЛЬЕ. За милую девочку, Эжени, за очаровательнейшее из всех виденных мною созданий. (Целует ее, пробегаясь пальцами по ее прелестям.) О Боже! До чего все крошечное, свеженькое... просто сказка!
ДОЛЬМАНСЕ. Поменьше разговоров и побольше действий, шевалье. Право постановщика спектакля оставляю за собой; наша цель – изобразить для Эжени механизм эякуляции; вряд ли ей удастся хладнокровно наблюдать за подобным феноменом, поэтому все четверо разместимся лицом друг к другу, и поближе. Вы, мадам, помастурбируете вашу юную подругу; я возьму на себя шевалье. Мужчине, добивающемуся истечения семени, следует предпочесть услуги другого мужчины, а не женщины. Прекрасно зная, что нужно ему самому, мужчина гораздо лучше женщины исполнит это для себе подобного... А теперь каждый – на отведенное ему место. (Все располагаются согласно предписаниям.)
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. Не слишком ли близко мы придвинулись?
ДОЛЬМАНСЕ (начиная овладевать шевалье). В данном случае слово «слишком» неуместно, мадам; вашему брату надлежит оросить мордашку и грудь нашей подружки доказательствами своей половой потенции; он, что называется, должен бросить их ей в лицо. Мне, как распорядителю насоса, предстоит направить его потоки – так, чтобы девочку непременно забрызгали. Вы тем временем тщательно обработаете ее тело, не пропустив ни одной части. А вы, Эжени, полностью отдайтесь во власть воображения; помечтайте – и пред вами развернутся грандиозные мистерии безудержного распутства; попирайте всякую сдержанность: стыдливость не имеет никакого отношения к добродетели. Будь природе угодно, чтобы мы скрывали какие-то участки наших тел – она бы об этом позаботилась; но она сотворила нас голыми; значит, ей нравится, когда мы обнажаемся, и любое тому противодействие – безусловное нарушение ее принципов. Дети, еще не задумывающиеся ни о наслаждении, ни о необходимости оживлять его с помощью умеренности и скромности, открыто демонстрируют все свои уголки. Порою встречаются несоответствия весьма странные: есть края, где принятая обычно сдержанность в одежде отнюдь не означает скромности в поведении. На Таити девушки одеты вполне благопристойно, но, по первому же требованию, готовы задрать подол.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. За что я люблю Дольмансе, так это за то, что он не теряет времени понапрасну; взгляните, даже рассуждая, он действует, ах, с какой похотью он присматривается к роскошному заду моего брата, как вдохновенно накачивает нашему удальцу его великолепный... Присоединимся, Эжени! Трубка насоса вознеслась вверх; нас вот-вот затопят.
ЭЖЕНИ. Ах, бесценная подруга, что за чудовищный агрегат! Мне его и в кулак не зажать! О, мой Боже! Они все такие здоровенные?
ДОЛЬМАНСЕ. Взгляните на мой, Эжени: он существенно уступает в размерах; да, такой, как у шевалье, небезопасен для юных девиц; вы верно предчувствуете – он пробьет вас насквозь.
ЭЖЕНИ (уже во власти пальцев госпожи де Сент-Анж). Во имя наслаждения стерплю, какой угодно!
ДОЛЬМАНСЕ. И будете совершенно правы: не следует пугаться подобных орудий; природа все приспособила, как нельзя лучше – за незначительную боль она тотчас вознаграждает лавиной блаженства. Встречал я девиц помоложе вас, принимавших члены куда покрупнее. Немного смелости и терпения – и вы преодолеете любые препятствия. Чистое безумие полагать, что при лишении девушки невинности, предпочтительнее коротышки. Девственнице, на мой взгляд, напротив, должно вверять себя самым мощным снарядам – чем решительнее разрушается плева, тем живее ощущения. Правда, особа, испробовавшая такой режим, с трудом возвращается к середнякам; но если она богата, молода и хороша, то, в нужный момент, всегда отыщет подходящего размера. Пусть придерживается приемлемой для себя нормы; попадется помельче – при желании воспользоваться им, пусть вставит его себе в зад.
Г-ЖА ДЕ СЕНТ-АНЖ. Именно так, но для полного счастья, лучше приладить два одновременно; сладостными толчками женщина подмахивает тому, который в ней спереди, ускоряя экстаз того, который сзади, и, орошенная спермой обоих, изливается сама, изнемогая от восторга.
ДОЛЬМАНСЕ (наблюдая за тем, чтобы взаимная обработка во время диалога не прерывалась). Мне кажется, в нарисованной вами картине, мадам, недостает еще двух-трех персонажей; неплохо бы только что описанной даме в дополнение взять у кого-нибудь в рот и держать вдобавок еще по одному в каждой руке.