- Чарли, не зевай, - ткнул его в бок Фред, - ты же знаешь, - друг выразительно кивнул на камеры.
Чарли оторвал взгляд от блохи, которая бросалась на лампу и, опалив лапки, снова падала на стол. С последним прыжком она больше не смогла подняться и упала на столешницу, перевернувшись кверху брюхом и поджимая лапы.
У блохи хотя бы был смысл жизни – прыгать на свет и, конечно, кусать людей. У жизни Чарли смысла не было. Он снова уставился на монитор компьютера перед ним. Не происходило ровным счетом ничего. Он посмотрел на Фреда, который усердно смотрел на монитор, потом на других, находящихся по бокам от него и Фреда, и дальше, дальше… Весь этот этаж, такой же круглый, как и все остальные – был заставлен столами и компьютерами. К центральной части вели тысячи проводов, соединяясь в главный компьютер – огромное уродливо-серое сооружение, которое мигало сотнями лампочек, передавая и принимая какие-то сигналы.
Чарли знал, что до обеда еще полчаса. Это не делало его день проще, потому что после обеда оставалось еще пять часов работы. Он мечтал, чтобы что-нибудь сломалось, и он бы пошел посмотреть. Работа Чарли заключалась в наблюдении за всей техникой, которая существовала в блоке Ч. Потому что его звали Чарли. Вообще мать звала его Чарльз, пока не умерла от болезни. С тех пор его звали Чарли. А мать он помнил только смутно.
Иногда он мечтал, чтобы его перевели в блок А, но, во-первых, туда допускаются только те, кто имеет более высокое происхождение, а соответственно, его имя не начинается на такую презренную букву, как Ч. Потому он не смел даже надеяться на это. Люди из его блока никогда не попадали так высоко. У них не было даже животноводческих фабрик. Фреду повезло больше – его блок был одним из тех, где выращивали кур и свиней. В блоке Чарли было только несколько фабрик по производству мебели. Потому мясо он ел нечасто. Зато с ранних лет умел обращаться с плотницкими инструментами.
Впрочем, как бы незавидна не была жизнь граждан блока Ч, она всяко была лучше жизни тех, кто жил на самых нижних этажах. У них здесь работал Эйман, который следил за блоком Э, дерганный малый, шарахается при каждом звуке. Стоит сказать, что блоки от Э до Я были самыми проблемными и опасными, потому их механики не задерживались. Иногда их было три, иногда только один, но они неизменно пропадали. Механики этих блоков молились каждый день, чтобы не порвался какой-нибудь кабель или не разбилась камера, иначе им пришлось бы спускаться туда, в темные шахты, где жили, как говорили, крысы размером с человека, и люди, похожие на животных.
Чарли передернулся и решил перестать об этом думать. По потолку поползла камера, уходя на обратный круг. Вокруг центрального компьютера по потолку, как мухи, лениво ползали камеры, передавая изображение главному по этажу. Им было запрещено отвлекаться. Чарли его работа, какой бы скучной она не была, все-таки была нужна – она приносила достаточно денег, чтобы не жить впроголодь, как это было года два назад.
Раздался громкий неприятный звонок, задвигались стулья, и все разом поднялись со своих мест на обед. Фред поторапливал его, пихая в бок, пока они выходили в потоке людей. Со всего этажа О, где они работали, стекались люди. Этаж О был техническим, квартир на нем не было. Здесь были и рабочие, и механики, и программисты. Начальникам приносили обеды в офисы, либо они поднимались к себе на этажи. Простые работники такой привилегии не имели.
Чарли и Фред заняли свои места в огромной очереди в столовой. Фред вытягивал шею, силясь разглядеть, что сегодня давали. Это помещение могло бы вместить тридцать квартир Чарли, подумал тот, настолько оно было огромное. Столы тянулись далеко-далеко, стены были оранжевыми, как и полы, и столы, и потолки. Они будто бы были в бесконечном пожаре, и глаза постоянно уставали от этой яркости. Обед длился полчаса, потому люди торопились.
- Смотри, сегодня гороховый суп! – воскликнул Фред, а Чарли скривился. Он гороховый суп не любил. Суп был вязким и противным на вкус, но увы, выбирать не приходилось. Самые отчаянные брали еду с собой на работу, но Чарли слышал, что те нарушали дневную норму и были наказаны. Около автомата выдачи красовался плакат с жизнерадостной девушкой, которая улыбалась во весь рот, держа обеими руками тарелку с супом. «Суп на обед – день на отлично!» - значилось на плакате. Чарли сомневался, что его день исправит гороховый суп, но все-таки нажал на кнопку выдачи. Автомат сам подставил тарелку, а затем из крана потекла вязкая масса. Тарелка наполнилась до краев, в жидкость шлепнулась ложка, и Чарли переставил ее на поднос. Фред уже поджидал его за столом и уплетал суп за обе щеки.
- Ты глянь, у них овощи на обед, - завистливо сказал он Чарли, указывая на программистов. Те были с этажа П, потому их обед был поэлитнее, чем у рабочих. Те, как будто бы почувствовав, что говорят о них, оглянулись и окатили их презрительным взглядом. Программисты носили фиолетовые рубашки и черные штаны, на спине у них красовались гордые буквы П – буквы отдела. Чарли уткнулся в свой суп. Его собственный коричневый комбинезон с большой буквой Ч на спине сразу выдавал в нем выходца с нижних этажей. Цвет этажа Фреда ему нравился больше – рыжевато-коричневый. У них были какие-то умные названия, связанные с нумерацией букв, но Чарли их не помнил. Важно было лишь то, что смотрели на них, как на отбросов. Впрочем, на этаже О невозможно было найти кого-то с цветами выше О, так что в какой-то мере они все здесь были равны.
Выше блока О подниматься нельзя было, разве что в исключительных случаях, со специального разрешения, но Чарли не сомневался, что жизнь там слишком ослепительна, чтобы демонстрировать ее им.
- Эй, ты меня вообще слушаешь? – возмутился Фред. Фред был парнем говорливым, что никак не вязалось с его внешним видом. Фред был массивным высоким парнем, настоящим рабочим с грубыми чертами лица, короткими светлыми волосами и большими губами. Если бы ему повезло меньше, он стал бы отличным шахтером, но к счастью, мозги у него работали в нужную сторону. Несмотря на устрашающий вид, он был парнем чрезвычайно добродушным и охочим до разговоров. На работе разговаривать было нельзя, потому весь свой пар Фред выпускал за обед. Единственным его собеседником был Чарли, а поскольку дружить им не мешал никакой статус, они и общались.
- Да-да, прости, - извинился парень, бесцельно мешая суп в тарелке.
- Так вот, можно подумать, что они лучше нас! Эти компьютерные черви! Они такие же, как мы, просто родились чуть выше на пару этажей, вот и мнят себя. Тьфу, фиолетовые задницы, - передернулся его друг. – Будь у меня побольше мозгов, я бы выучился на программиста и надрал бы им их тощие зады.
- Тише, Фред, ты же знаешь, что нельзя, - успокоительно произнес Чарли, - меньше говори, больше ешь, видишь, часы-то тикают.
Над выдачей висели огромные электронные часы, на которых отсчитывалось время обеда. Строго говоря, они не тикали, но эти большие красные цифры давили больше всякого тикания. Опаздывать не позволялось. Сейчас на них было без семи минут, а ведь еще надо сдать тарелки и подносы обратно.
- Да-да, ты прав, - заторопился тот, принимаясь яростно загребать ложкой противный суп. Чарли уныло собрал остатки супа. Следующий прием пищи должен был быть через три часа.
Они скинули тарелки в открывающийся зев сдачи и заторопились на рабочие места. Поток людей медленно расползался по своим комнаткам. Механикам в какой-то степени повезло – их компьютер находился в самом центре блока, отсюда было недалеко до столовой, и потому они могли не слишком торопиться.
- Ты помнишь, что скоро День Благодати? – спросил Фред тихо, когда они рассаживались на места. Чарли кивнул. – Как собираешься отмечать?
- Пойду с тетей и ее семьей в центр, как же еще. Коины не выдавали еще. Может, в День Благодати будет премия, - мечтательно протянул он. – А ты?
- О, я скопил кое-что, и мы с женой собирались подняться в блок С! – горделиво произнес Фред. Здесь было чему позавидовать. В нижних этажах лишь в блоке С транслировалось так называемое Солнце, раз в год – на День Благодати. В остальных блоках на главных площадях всего лишь транслировали фотографии Солнца, да включали свет поярче.