Флориди считает подозрительным разделение открытых вопросов на две группы: открытые вопросы, которые хотя бы в принципе имеют ресурсы для получения ответов; и те, для которых даже в принципе мы не имеем ресурсов.
Трудно утверждать, считает он, что у нас вообще нет никаких ресурсов, помогающих нам искать ответы на открытые вопросы. Каковы бы ни были наши ресурсы, они во всяком случае достаточны для того, чтобы создавать достаточные основания для свободного и возможно обоснованного несогласия.
Заметим, что эта ситуация становится массовой реальностью в информационных сетях. При недостаточном эмпирическом ресурсе возникают типичные ситуации обоснованного несогласия.
Ограничение в горизонте, т.е. отбор философских вопросов, Флориди не считает бессмысленным, однако при этом следует учитывать два фактора.
Во-первых, вопросы не существуют сами по себе, в изоляции друг от друга. Флориди считает, что мы всегда имеем дело с «паутиной вопросов», стоящих рядом друг с другом или предполагающих друг друга, и поэтому как в пазле правильный ответ на начальный вопрос открывает путь для ответа на более сложные вопросы. При этом сама жизнь и наши провалы в этой жизни, наши выборы, стили жизни, предпочтения веры вносят свои коррективы, так что жизнь протекает философски, независимо от того, что она может протекать плохо.
Во-вторых, Флориди считает, что следует учитывать наличие мира ментального контента, интеллектуального творчества, концептуальных построений и диалектических размышлений. При этом он не имеет в виду мифы и разные истории, поскольку их, считает он, нельзя воспринимать серьезно.
Таким образом, в паутине вопросов, их взаимодействии создаются условия для того, чтобы «закрывать» открытые философские вопросы, давать на них ответ.
Философия, таким образом, во всём многообразии её направлений и течений предстает как некое цельное образование, находящееся в постоянном движении и решающее свои проблемы внутри себя. Это – очевидный сколок с той ситуации, которая, в конечном счете, должна возникать в информационных сетях. Таким образом, определяется алгоритм философских вопросов, создающих собственный ресурс в постоянном взаимодействии и использующий ответы на простые вопросы для поиска ответов на сложные вопросы.
Очевидный парадокс, однако, состоит в том, что в философии самые простые вопросы оказываются самыми сложными. Например, что может быть проще и понятнее, чем слово. Однако с философской точки зрения слово – это наиболее сложная загадка совпадения в одном материального и идеального – звука и смысла. Как это возможно? Или что такое «я»? Моя сущность как самость (self) – это тело или это душа, или то и другое в одном «коктейле»? Кто способен дать адекватный ответ на этот вопрос? Но если вы не знаете, что такое «я», то как вы можете строить адекватные отношения со мной?
Флориди с открытым забралом встречает этот вопрос, признавая, что предшествующий анализ не дает каких-либо средств для различения между добром и злом, а также между хорошими и плохими философскими вопросами.
В этой связи он воспроизводит известные антиномии чистого разума, сформулированные Кантом.
Тезис: Мир конечен, он имеет начало во времени и ограничен в пространстве.
Антитезис: Мир бесконечен; он не имеет начала во времени и не имеет границ в пространстве.
Тезис: Мир состоит из элементов, которые в конечном счете просты и неделимы.
Антитезис: Мир континуален, все его части сложны и делимы до бесконечности.
Тезис: Свобода существует, поэтому для объяснения событий необходимо ссылаться как на законы природы, так и на действие свободы.
Антитезис: Свобода не существует, всё, что случается в мире, происходит в результате действия естественных причин.
Тезис: В мире во всём проявляется действие абсолютной необходимости.
Антитезис: В мире нет необходимости, в нем всё случайно.
Требование получить окончательный ответ на фундаментальные вопросы, при всей их включенности в сеть других вопросов, не может быть удовлетворено.
Флориди поэтому находит путь обойти это эпистемологическое препятствие. Он вводит понятие «уровень абстракции» (LoA), которое, как он считает, соприкасается с трансцендентальным методом Канта. Кант относил антиномии к системе вообще, а не конкретной ситуации, в которой может применяться либо тезис либо антитезис кантовских антиномий. Если вопросы и ответы относятся к ограниченным доменам, то тогда становятся возможны и однозначные ответы. Но это будут уже не философские вопросы, а значит, и ответы не на открытые, а на закрытые вопросы.
Между тем Флориди ссылается на Тьюринга, который, возможно, первым ввел метод абстракции в философии. Он утверждал, что философские вопросы могут иметь ответ только путем фиксирования уровня абстракции, на котором имеет смысл получать ответ. Это, утверждает Флориди, один из величайших и нестареющих вкладов его знаменитого теста.
Открытые вопросы, если это плохие философские вопросы, не имеет смысла задать. Абсолютные (т.е. не сдерживаемые соответствием LoA) вопросы, согласно этой точке зрения, порождают абсолютную путаницу. Философское определение, которое предлагает Флориди звучит так: философские вопросы в принципе открытые, конечные, но не абсолютные, закрываемые путем дальнейшего вопрошания, возможно сдерживаемые эмпирическими и логико-математическими ресурсами и требующие ноэтических ресурсов, чтобы получить на них ответы7. Философы, считает Флориди должны быть скромными, но вместе с тем без колебаний они должны быть полны решимости открывать истину какой бы сложной и неприятной она ни была.
Но вместе с тем, к чему относится истина философии, к какой реальности? Как оказывается, философия – это конструктивное предприятие, в котором анализ открытых вопросов – это еще не вся задача, а лишь подготовительная стадия для дизайна удовлетворительных ответов.
Раньше философия была обращена к реальности универсума, отвечала на вопрос «что это?» или «кто это?». Ее истина затрагивала многих, а возможно, и всех. Поэтому философов изгоняли из городов, заставляли выпить чашу с ядом, или сжигали на костре.
Если философия обращена к виртуальному, а не реальному миру, то философ может чувствовать себя в безопасности в своей решимости открывать истину.
Это, безусловно, можно считать итогом прогресса, порожденного информационной революцией. Этот итог может казаться смертью самой философии. Но если философия работает циклически, то, возможно, это потенция рождения её новой жизни. Однако фундаментальный вопрос остается: если ключевой функцией философии является дизайн, то чему должна соответствовать его Истина? Или в информационную эпоху философия перестает нуждаться в Истине?
12. Информационная деструкция философской истины
(Заключение)
«Он приводит советников в необдуманность, и судей делает глупыми».
«Отнимает ум у глав народа земли, и оставляет их блуждать в пустыне, где нет пути».
Последним и, видимо, окончательным решением проблемы философской истины в информационном обществе является решительный отказ от рассмотрения проблем абсолютного смысла, как поставленных неадекватно и не имеющих для своего решения внятных и хорошо просчитываемых ресурсов.
При этом философская истина рассматривается в одном ряду с другими естественными истинами.
Теория компьютерной сложности подсказывает простое, но очень сильное прозрение.
Необходимо прояснить сам подход к философии с точки зрения того, что делает её необходимой для нас, в каких формах и выражениях. Конечная выгода – это разгадка загадки конечных смыслов и первоначал. Философия не открывает новые реальности, она комбинирует уже известные реальности, нужные для нас конструкции, которые мы объявляем конечной истиной, которая служит оправданием нашей жизни и деятельности. Открытые вопросы философии становятся закрытыми, когда мы находим или создаем своим интеллектом картину их окончательного решения.
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...