— Хильда, — повторил благородный, — думаю, Вам лучше отправиться вниз к посетителям. Не поймите неправильно, я устал и хочу провести эту ночь один.
Девушка сделала быстрый книксен. Мгновение спустя уже раздавался дробный стук каблуков о деревянную поверхность ступеней.
Мальчишка закрыл двери и, секунду помедлив, позволил себе расхохотаться. Он смеялся так, что едва не уронил поднос. Мужчина вовремя подхватил еду и поставил её на одну из кроватей. Потом изъял у мальчика корзину с вином, пристроив ту рядом.
Белокурый же, отсмеявшись, зажмурился от удовольствия.
— Знаешь, о чём она думала, когда спускалась? — не дождавшись ответа, продолжил: — Что за ночь с тобой готова продать душу Дьяволу. Как думаешь, согласиться?
Ивейн укоризненно покачал головой:
— Не нужно, она ведь пошутила.
— Половина известных знахарей тоже шутники, но всякую гадость вызывать они умудряются регулярно, — парировал мальчик.
В дверь постучались.
— Входите, — разрешил мужчина.
Две девушки несли большую овальную бадью, а трое других по паре ведер с тёплой водой.
— Вам помочь? — услужливо спросила одна из служанок, но в ответ получила качание головой и кивок на пажа.
Тогда девушки, поставив всё посередине комнаты, с книксеном удалились.
— Замечательно, — оценил мальчишка. — Давно хотел искупаться.
Не стесняясь постороннего, он начал раздеваться. Скинул тонкий коричневый плащ и пуговицу за пуговицей расстёгивал рубашку. Ивейн смотрел на действо не дольше пяти секунд, а затем, будто очнувшись, поторопился вылить воду из нескольких вёдер в бадью. Он старался стоять спиной к «прелюдии», чтобы ничего не видеть, когда услышал лёгкий вибрирующий смех:
— Кого ты хочешь обмануть, рыцарь.
— Лю…
— Людвиг, — перебили. — Тебе так нравится моё иное имя?
— Нет, — ответил Ивейн, опуская глаза.
Он хотел сказать что-то ещё, но обернулся, и слова застряли в глотке.
Людвиг стоял рядом совершенно обнаженный. Теплый отблеск свеч бесстыдно оттенял все искушающие изгибы юного тела. Восковая, идеально гладкая кожа соблазнительно манила, а глаза и улыбка обещали большее.
Хотя, обман, всё обман.
Людвиг любит пощекотать нервы, а Ивейн почти привык к его штучкам. И не телом ему хотелось овладеть, а скрывающейся за ним… нет, не душой — под оболочкой скрывалось нечто большее, заставляющее тело мальчишки подавать себя так… развратно. Как не пытался мужчина усмирить свою алчность, жажду и похоть, даже спустя года ему не удалось избавиться от удушающего желания владеть. А ведь Ивейн — настоящий рыцарь времён Утера Пендрагона, короля Артура и великого Мерлина. Тогда это звание являлось не званием вовсе, а смыслом и образом жизни.
Людвиг насмехался над мужчиной из-за этого, но и за это же иногда вознаграждал.
Он прошёл мимо, осторожно залез в бадью и откинулся назад, блаженно прикрыв веки.
— Присоединишься, рыцарь? — разомлевшим голосом.
— Обойдусь, — ответил тот, присаживаясь на кровать.
— Как хочешь, — небрежное пожатие плеч. — Тогда сними свои латы и потри мне спинку.
Тяжело вздохнув, Ивейн поднялся, скинул с себя плащ, перевязи двух мечей, расстегнул верхние пуговицы рубахи, закатал до локтей её рукава.
На небольшом столике, как обычно в тавернах, находились банные принадлежности: пара полотенец, мочалка, душистое мыло. Взяв две последних, Ивейн подошел к юнцу.
Людвиг чуть повернул голову, когда грубые мозолистые ладони намылили ему плечи и шею. Он убрал наверх волосы, прижав их ладонями к макушке, и обернулся полностью.
— Мне не стоило вас прерывать? — лукаво вопросил.
В его глазах — глазах не-мальчика, танцевали отблески свеч у завешенных шторами окон.
Несмотря на изобилие огня, в комнате царил полумрак. Краем глаза Ивейн заметил шальную пляску колдовских теней на потолке: они то складывались в вихрь бабочек, то в замысловатые зубастые, норовящие друг друга сожрать фигурки, то в вообще непонятные размытые кляксы.
— Ты сам знаешь ответ, — руки намылили грудь, массирующими движениями растёрли пену.
От воды в бадье вздымался едва заметный пар.
— Конечно, ты же рыцарь, — саркастический смешок. — Платок от благородной леди и один благосклонный взгляд — твой удел. Что бы ты делал, если бы я не зашел? Лично я не против посмотреть или побыть третьим. Но согласись, невинность мне удалось изобразить талантливо.
Мужчина промолчал, продолжая мыть мальчика. Добрался мочалкой до поясницы и остановился, кинув на Людвига вопросительный взгляд. Белокурый опустил туловище в воду, высунув из неё ноги. Отпустил волосы, и они непослушными вихрами разметались по плечам.
— Ты думаешь, это неудачная легенда, — неожиданно, со смешком утвердил мальчишка.
— Не читай мои мысли, — раздражённо поморщился Ивейн.
— Что хочу, то и делаю, — ленивая усмешка. — Скучно.
— Тебе всегда скучно, — пальцы коснулись гладкой кожи стопы. Мужчина нехотя признал: — Да, я так думаю. И всегда буду думать. Никогда не любил обманывать людей.
— Неудивительно, рыцарь. Но я тебе в сотый раз повторю, что по-другому не получится. Хочешь разыграть всё наоборот? Слишком много риска нам ни к чему. А маленький господин со слугой, больше смахивающим на наёмного убийцу, вызовет много слухов. К тому же из-за возраста мне, «благородному», много куда закроют доступ, — непосредственно наморщил нос: — В бордель, например. Лишиться плотских удовольствий я не готов.
— Знаю, — рыцарь склонился, чтобы зачерпнуть пустым ведром немного мыльной воды, и Людвиг схватил его за запястье.
Притянул к себе, заставив оступиться и намочить колено в воде.
— Поцелуй меня, — прошептал юнец прямо в губы мужчины.
Огоньки свеч, казалось, сначала взвились вверх и тут же приникли, позволяя полумраку отвоевать себе большую часть углов помещения.
Ивейн не стал противиться: коснулся чужих губ своими, чуть шершавыми, полусухими, проникая языком в податливо приоткрытый рот. Впился голодным жестким поцелуем, сминая, пытаясь овладеть силой, таящейся в хрупкой оболочке очередного мальчишки. Будто это действительно возможно.
Людвиг позволял ему касаться себя: зажмурился, выгибаясь в спине, стискивая свободной рукой собственную разгорячённую плоть. Его влажный язык сплетался с языком Ивейна и тут же отступал, давая возможность полностью исследовать свой рот.
Губы разомкнулись лишь для глотка воздуха, чтобы в следующую секунду снова сорвать ещё один поцелуй.
Ещё и ещё.
Приоткрыв глаза, Людвиг скосил взгляд на возбуждённую плоть Ивейна. Он попробовал потянуться к ней, но мужчина перехватил руку, разорвал поцелуй и мгновенно отшатнулся, вставая на ноги. Он дышал, словно загнанный зверь, в то время как дыхание мальчика ничуть не изменилось.
Забылся, совершенно забылся, а этот… дьявол корыстно воспользовался случаем.
— Ты тот ещё сластолюбец, господин рыцарь, — смешливо пропел белокурый.
— Это ты… меня совратил, — сквозь зубы выдавил тот.
В эту минуту он ненавидел… нет, не Людвига — самого себя. Существует ли что-то худшее, чем дать волю своим бесам?
— Конечно существует, — засмеялся мальчишка, и рыцарь поглядел на него почти со священным ужасом. — Иди ко мне. Обещаю, кошмары тебя сегодня не достанут.
Тогда Ивейн замер, прикрыл глаза. Успокоился, вернул вместе со спокойным дыханием утраченное самообладание. Плоть ещё не утихомирилась, но это неважно.
— Нет, — решительно ответил. — Я и так…
— Поддался искушению? — лукаво подсказал Людвиг. — Лучшего комплимента для меня не придумаешь.
Такие разговоры не в первый раз происходили между ними.
Соблазн — великое дело. Он — сейчас, а последствия — где-то в будущем. «Сейчас» — ближе, особенно когда…
Ивейн досадно скривился, поглядел на мокрое колено и отправился ужинать. Мальчишка какое-то время нежился в воде, отказываясь мыть голову, и не скрываясь смотрел на спутника, пока тот аккуратно справлял трапезу. Затем переглянулся с огоньками свечей в комнате.