После восьми лет разлуки! После восьми лет Англии! Когда он приезжал в Англию, он всегда привозил ей игрушки и гулял вместе с ней по Regent Park. Он кормил лебедей и говорил, как опасно в Москве и как хорошо гулять по парку без охраны.
В Москве у него всегда была охрана.
Еще у него всегда были любовницы.
Именно любовницы и были главной причиной, почему жена с дочкой жили в роскошном доме в районе Бельгравии. О, как она завидовала его любовницам! Они были такие красивые, она видела только одну, но они все должны были быть красивыми, первоклассными, потому что отец не признавал некрасивых вещей.
Она специально занималась три года шейпингом. Как только ей исполнилось восемнадцать, она заплатила большие деньги за операцию по коррекции зрения, чтобы больше никогда не ходить в ненавистных очках. Она стала ходить в фитнес-клуб и покрасила свои ненавистные темные волосы в пепельно-белый цвет, такой же, какой был у девушки Вики, жившей с отцом в президентском номере Ritz'a.
И теперь, когда он ее позвал в Россию, он увидит, что она красивее всех его любовниц.
– Daddy!
Беловолосый шевельнулся, и Аня внезапно заметила, что волосы его, русые от природы, наполовину седы. До Ани долетели слова его спутника: «Она темненькая и в очках».
– Вы Собинова? – спросил беловолосый. И плавным движением, каким полицейские в кино вырывают пистолет, достал из-за спины букет цветов. Белых орхидей. В Англии они стоили сумасшедшие деньги. Интересно, сколько они стоят в России? Ведь они, кажется, под Москвой не растут.
– Да. А вы… начальник охраны?
Аня не знала, почему она назвала беловолосого человека именно начальником охраны. Наверное, было что-то неуловимое в его позе. Или во взгляде его спутников.
– Нет, – сказал человек, – я… акционер. Партнер. Станислав. То есть Стас.
Он глядел на Аню и как-то тревожно улыбался.
– Какой партнер? – спросила Аня. – У папы… не было никаких партнеров… только один, ну, которого убили. В позапрошлом году.
– В России трудно без партнеров, – сказал Стас.
Букет каким-то образом оказался в Аниных руках. Он обворожительно пахнул. Аня ткнулась в букет носом, подняла глаза и внезапно увидела, как Стас на нее смотрит: каким-то растерянным и очень жадным взглядом.
– А папа сам не мог меня встретить? – обиженно спросила Аня.
– Не мог, – ответил Стас, – его убили пять часов назад.
* * *
Спустя некоторое время – она не помнила, какое, – Аня оказалась на улице. Она стояла перед длинным BMW, блестящим, как кусок каменного угля, и стриженый парень в кожаной куртке придерживал перед ней заднюю дверцу.
Стас держал ее за плечи, спокойный и уверенный в себе. Его спутников прибавилось, их стало человек пять или шесть, они стояли, глядя в разные стороны, и глаза их, как локаторы, непрерывно обшаривали отведенный каждому сектор пространства, а чуть поодаль за ними, образуя второй рубеж, стояли несколько человек в иссера-белом камуфляже и с короткими тупорылыми автоматами.
Аня села в машину, Стас запрыгнул на заднее сиденье с другой стороны, и BMW рванул с места. Следом за ним покатились два джипа с белыми фарами и серебряными мордами, сверкавшими под каплями дождя.
– Куда тебя отвезти, – спросил Стас, – домой или в гостиницу?
Аня молчала. У охранника на переднем сиденье была короткая красная шея, и из-под воротника куртки высовывалась толстая золотая цепочка.
– Я все поняла, – вдруг сказала Аня, – вы похитители. Мой отец опоздал к самолету, а вы похитили меня и сейчас будете требовать выкуп. Но ведь он жив? А, но ведь он жив?
Аня завизжала и вдруг вцепилась в Стаса.
– Он жив?
Она упала лицом вниз, в кожаное пальто Стаса. От него терпко пахло дорогими сигарами и дорогим одеколоном.