Клятву верности туркменбаши ежедневно произносили школьники, военные, даже заключенные. «Пусть у меня отпадет рука, — говорили они, — если я подниму ее на туркменбаши. Пусть у меня отсохнет язык, если я скажу о нем плохое слово».
— Это очень разумно, — просвещал Андрея начальник промысла Атабай Бекмурадов.
Атабай был сокурсником Андрея. Все годы учебы они считались не разлей вода. Андрей помогал Атабаю писать курсовые, вместе они работали в студенческом стройотряде на целине в Казахстане, а после выпуска из института по распределению приняли решение ехать в Туркмению.
Атабай в силу родства быстро нашел поддержку в Ашхабаде и выбился в начальство.
За годы институтской учебы Атабай приобрел пристрастие к дорогим костюмам европейского покроя, к шляпам и галстукам. На промысле он обязательно появлялся в темных очках и с серебристым кейсом в руке. Но высшая школа ни в коей мере не затронула его глубинные азиатские инстинкты. Если Андрей с первого дня работы держался одинаково со всеми, с кем работал — с мастерами, помощниками мастеров и рабочими, то Атабай такого рода вольностей в общении с подчиненными не допускал. Даже инженеры, подходя к нему, прикладывали правую ладонь к груди и склоняли голову в знак почтения, а два небрежно поданных пальца принимали двумя руками, как подарок.
На этой почве между друзьями обозначились первые расхождения. Подходя к Атабаю и разговаривая с ним, Андрей никогда не перегибался в угодливом поклоне. В результате, несмотря на туркменскую изнурительную жару, их отношения медленно охлаждались.
Разрыв произошел, как это часто случается, внезапно, и по последствиям оказался для Андрея катастрофическим.
В обществе двух инженеров промысла и в присутствии Атабая, с беспечностью наивного чудака, который верил, что свобода слова — это достояние демократического общества, Андрей назвал благословенного эмира Туркмении великим Текеханом-кутакбаши.
Кутак — местное, отнюдь не ругательное название природного инструмента, которым мужчины испокон веков пользуются, чтобы продолжать род.
Услыхав слова Андрея, Атабай резко встал.
— Назаров, я всегда знал, что ты скрытый великодержавный шовинист. Но когда дело касается великого человека, любимого нашим народом вождя и отца нации, я такое терпеть не могу. Ты понесешь суровое наказание.
В тот же день Андрея арестовали, и он оказался в зиндане.
Тюрьма — изобретение европейское. Зиндан — азиатское. Каждый хан, каждый эмир вносил в его создание изощренность своего ума и жестокость.
Кокандский хан Худояр, возводя для себя дворец-крепость, построил зиндан с величайшей изобретательностью. Тюремные камеры в нем были расположены под пандусом, который служил единственным путем для проезда в ворота крепости. Поскольку помост строился наклонным, камеры были разными. Самые строгие располагались в начале пандуса, туда заключенных заставляли вползать на пузе, и они отбывали срок лежа. На такую участь хан обрекал своих самых заклятых врагов. В других камерах можно было обретаться только сидя. Наконец, у самой крепостной стены, где пандус примыкал к воротам, камеры позволяли заключенным вставать во весь рост. Здесь содержались те, кого в зиндан бросали лишь для острастки и кого в скором времени предполагалось освободить.
В старинной песне русских каторжан есть такие слова:
— Динь-дон, динь-дон,
Слышен звон кандальный…
Куда точнее для азиата песня звучит, если ее петь так:
— Зан-дан, зин-дан,
Слышен звон кандальный…
К Андрею прямо на рабочем месте у газонасосной станции подошли двое. Что произошло после неожиданного удара по голове, Андрей сразу не понял. Белое солнце пустыни вдруг раздвоилось и двойники поплыли в разные стороны.