Забудешь тут. Даже у особиста на базе жилки подтянулись при виде россыпи документов из полковничьей папки.
- Никак нет.
- Ну вот и молодец. Так что давайте, хлопцы, работайте. А я буду на связи.
Он помахал зажатой в рукавице рацией и поспешил в теплое нутро своего «Уазика». Сергей же, мысленно плюнув, направился к броне, на которой уже сидели его ребята.
Деревня оказалась совсем маленькой. Всего около десятка небольших двориков с деревянными дощатыми домами, притулившихся вдоль разбитой, «залатанной» ледяными кляксами дороги. Свет в окнах был, но слабый, едва пробивавшийся сквозь чумазые стекла. Движения тоже не замечалось, лишь полз неспешно дымок из некоторых труб, да и все.
За километр до деревни Сергей опустил бинокль и нажал тангенту:
- "Коробка", стой. Остальным - выдвигаемся. Работаем тихо.
БТР остановился, и бойцы, резво посыпавшись с брони, устремились к цели.
С броней, конечно, было бы лучше. Только тарахтелка эта могла всех террористов распугать, вместе с пособниками. К тому же, небольшой марш-бросок еще никому, кроме противника, не вредил.
Темп сразу взяли хороший, поэтому деревни достигли быстро и почти без одышки. Разбившись на две редкие колонны, пригибаясь, бойцы как можно более бесшумно двинулись по обеим сторонам улицы. Затем, отработанно растянувшись вдоль околиц, ребята приготовились к штурму. Благодаря белым маскхалатам, они почти полностью сливались с раскиданными по обочинам сугробами.
Сергей со своим замом, старлеем Олегом, аккуратно подошли к калитке дома, что стоял на самой окраине. Сзади их прикрывал старшина Васильев, недавно переведенный в их взвод.
Но только он взялся за щеколду калитки, как дверь дома протяжно скрипнула, явив узкую полоску света. А в следующий миг в нее просунулась двустволка, и сумерки озарились двойной вспышкой выстрела. Картечь визгливо пронеслась над головами, выбив попутно щепки из покосившегося забора.
- Штурм! – Гаркнул Сергей в рацию, перепрыгивая вынесенную Олегом калитку. Но машинально, сам не понимая зачем, добавил, - Брать живьем!
Ружье исчезло, за дверью кто-то завозился. Перезаряжает, понял Сергей и одним скачком оказался рядом. Не долго думая, он схватился за ствол ружья и вырвал его из рук бандита. Тот, не удержавшись, повалился следом на припорошенный снегом порог, где сразу же был придавлен к земле. Олег с Васильевым тем временем ворвались в дом и загремели там по деревянному полу тяжелыми ботинками.
Бандит оказался на удивление вялым. Не ослабляя хвата, Сергей перевернул его и с изумлением увидел, что тот оказался стариком. Морщинистым, с седой всклокоченной бородой, но очень живым взглядом. И взгляд этот холодно и даже с какой-то гордостью смотрел прямо в его спрятанные тактическими очками глаза. Отчего Сергей еще сильнее сжал направленный прямо в переносицу пистолет.
Нащупав выступающий под шлемом микрофон, он вызвал остальные штурмующие ячейки. К счастью, обошлось: сработали все чисто – без потерь и даже сопротивления.
Неожиданно в наушнике взорвался голос полковника:
- Шмель! Шмель, что там у вас происходит? Прием!
- Беркут, объект захвачен. Сопротивление минимальное. Обнаруженного оружия – одна единица.
- Сопротивление? – Даже помехи не смогли скрыть проскользнувшего на том конце восторга. – Тогда действуйте по плану, Шмель!
- Что? Но это же явно гражданские! – Сергей не поверил своим ушам.
- То, что слышал, капитан! – сорвался полковник. – Они - пособники террористов! Зачищай деревню! Выполняй приказ! Иначе под трибунал у меня пойдешь! Все награды, все деньги с тебя сниму! Понял?!
Деньги… Ради денег он ведь и подписался на это мутное дело. Даже обещанной надбавки на операцию не хватит, но с ней хотя бы начнут подготовку. А там он уже наскребет, одолжит, украдет, если надо! А без нее, надбавки этой кровавой, - край ведь…
Сергей даже не заметил, как он взвел курок. Державшая пистолет рука задрожала, но усилием воли он таки заставил ее успокоиться. Палец еще сильнее прижался к согретому уже спусковому крючку. Один только миллиметр, - и…
Вдруг в щеку дунул колкий ветерок, взметнувший стайку снежинок, и одна из них вспорхнула прямо перед его глазами. И замерла. Прям в воздухе зависла. Красивая, необычная такая, большая. И в ней, будто в зеркале, или, скорее, за стеклом, он увидел свою жену Свету. Уже не такую, как на свадебной фотографии, которую Сергей всегда носил в кармане формы. А ту, какой он видел ее во время последнего посещения в больнице. Уставшую, осунувшуюся, пожелтевшую лицом, но все равно улыбавшуюся, пусть в улыбке той и сквозила перемешанная с болью слабость.
А еще Света качала головой. Отрицательно, протестующе, не соглашаясь с ним. Так, как она всегда делала, остужая его пыл своим мудрым спокойствием. Сергею даже послышался ее голос, хотя, возможно, он просто прочел по губам.
Нет, говорила она. Нет. Мне не надо так. Такая кровь не приносит жизни.
- Командир! – Раздался вдруг голос от входа. Сергея при этом будто окатило холодной водой: он опустил пистолет и растерянно уставился на говорившего. Это был Олег. – Посмотри.
Старлей открыл дверь нараспашку. Отделенная темной горницей, в конце дома проглядывалась маленькая комната. Слабое освещение позволяло разглядеть только стол, накрытый белой застиранной скатертью с небогатой снедью, да старушку, испуганно дрожавшую возле него на шаткой скамье. А еще, в углу, стояла небольшая елочка, наряженная старыми поблекшими игрушками и гирляндами.
Сергей опустил глаза, и увидел, что ватник, в который был одет старик, распахнулся и обнажил древний потертый пиджачок. А на пиджачке, звонко потираясь друг о друга, блеснули медальные кругляки.
Пистолет в руке сразу показался чем-то инородным. С трудом преодолев желание выкинуть его в снег, Сергей запихнул ствол в кобуру, и, закинув автомат за спину, чтоб не лез больше в ладонь, протянул деду руку:
- Прости, отец. Прости.
Старик слабо, но пристально посмотрел на него. После чего хмыкнул и протянул руку в ответ.
Когда дед поднялся, Сергей крикнул в рацию:
- Группа! Уходим! Отмена операции!
Правда, почти сразу после этого в эфире завопил полковник, но Сергей уже не обратил на эти вопли внимания.
* * *
Светлана открыла глаза. Белый потолок, переходящий в такие же белые стены, был далек от привычного восприятия этого цвета, как олицетворения чистоты. Напротив, он казался частью непроницаемого купола, отделившего мир больницы, узницей которой она себя уже полностью осознала, от мира здоровых и веселых людей, вовсю готовившихся к славному празднику Нового Года. Но главное было то, что она отделяла ее от надежды встретить этот детский праздник вместе со своей семьей. Со своими детьми, со своим мужем.
Она повернула голову. Оля, лежавшая на соседней койке, наконец заснула и тихо посапывала. Не смотря на собственное непростое положение, Светлане было очень жаль эту девочку. В свои двадцать три она уже была мамой трех замечательных карапузов, которые навещали ее как раз на днях. Муж Оли, тщедушный парень в дешевом пальтишке и старомодным очках, еле поспевал осаживать этих активных не по годам сорванцов. Оля очень гордилась своим мужем, любила говорить, как он замечательно защитил докторскую. Но сразу менялась, едва речь заходила о деньгах, тут же переводя разговор в иное русло. Из этого Светлане и стало понятно, что надеяться ей оставалось только на государственное финансирование. А это означало, что донорского органа Оля могла попросту не дождаться.
Светлана слезла с койки, сунула ноги в резиновые шлепанцы. Почему-то сразу вспомнились любимые тапочки-зайчики: смешные, не слишком удобные, но такие домашние. Затем она вышла в коридор и подошла к окну.
Стекло частично заросло морозным узором, но круговерть снежинок, подсвеченных уличным фонарем, все равно была видна во всей своей красе. Алебастровые ковры нетронутого снега упирались в вычищенную дорожку, а вдоль нее уже успели принарядиться в молочные наряды уставшие от наготы деревья. Они тянули свои покрытые белым ветви к небу, будто пытались присоединиться к разыгравшемуся в небе танцу.