<p>
Ох и страшно Царю, ох и боязно. Идет он коридорами дворцовыми, длинными. Мраком могильным из углов тянет. В темноте глаза огненные мерещатся. На стенах тени мрачные в свете факельном танцуют. И от плясок тех холодеет душа Иванова. Дрожит он телом, в платья дорогие одеванным, да молитвы под нос себе шепчет: «Господи, помоги! Спаси душу раба твого Ивана! Огороди от нежити адовой. Дай покоя и радости малой!».</p>
<p>
</p>
<p>
Дверь перед ним широкая, дубовая, железными засовами обитая. За дверью шум и гам. Люди победе радуются да Царя поджидают, чтобы пир начать. Иван у входа постоял маленечко, кинул на грудь крестное знамение да холопу кивнул, чтобы двери отворял.</p>
<p>
</p>
<p>
Как вошел Царь в палату, стихли разговоры. Собрание в ноги ему поклонилось, шапки с голов за пазухи засовывая.</p>
<p>
</p>
<p>
– Ребятушки вы мои! Добры мóлодцы! – громко Царь своих стрельцов приветствует. – Молодцы́! Не посрамили Русь-матушку. Не отдали землю русскую на поруганье басурманам! За енто каждому двойной выход жалую! А тебе, воевода, – Иван к Алексею Басманову обращается, – орден даю. За заслуги твои да за смелость!</p>
<p>
</p>
<p>
– Батюшка! Государь любимый! – воевода на коленях к Царю ползет да длань Иванову поцелуями осыпает. – Благодарствую! Щедрость твоя границ не знает!</p>
<p>
</p>
<p>
– Встань, Алексей Данилович! Негоже герою как псу побитому на брюхе ползать! – Царь рукой ему машет да к боярам оборачивается. – Вы! Что стоите да в бороды дуетесь? Поклонитесь Царю в пол! И чтоб опосля ваших поклонов он блестел, как начищенный! – приняв поклоны боярские, Царь к честному люду обращается. – А теперича пировать всем должно! И чтоб ни один отсель на своих ногах домой не вертался! Пить до последней капли вина приказываю!</p>
<p>
</p>
<p>
Пир шумный да веселый в самом разгаре. На столах снеди разной видимо-невидимо. Тут и молочные поросята, и утки в яблочках моченых да с квашеной капустой, куропатки, фаршированные чечевицей, запеченная стерлядь да пироги с мясом. Слуги меж столами бегают, как гуси перепуганные. Только и успевают, что пустые братины да ендовы наполнять молодым вином.</p>
<p>
</p>
<p>
Сам-то Царь сидит на возвышении. Перед ним на столе лебедь жареный на серебряном подносе шею гнет, непочатый кубок вином рубиновым мерцает, краюха хлебная на рушнике расшитом да блюдо с фруктами да ягодами. Только Царь сидит не ест, не пьет. Крутит в пальцах мякиш хлебный да на дурачество шутовское смотрит.</p>
<p>
</p>
<p>
А посередь зала скоморохи представление играют. Разоделись кто в стрелецкий наряд, кто в басурманский. Стрельцы шутовские тумаки басурманам раздают, а те падают да ногами в воздухе забавно дрыгают.</p>
<p>
</p>
<p>
– Вели молвить, государь, – возле стола царского стоит Басманов, воевода славный. Вино молодое ему в голову вдарило да смелости прибавило. Смотрит он на Царя озорно да весело.</p>
<p>
</p>
<p>
– Говори, воевода! Чего хотел? – Царь с улыбкою ему отвечает.</p>
<p>
</p>
<p>
– Да стрельцы мои просят, чтоб молодухи для них плясали. Больно хочется им поглядеть на красоту девичью, да чтоб сердце от нежной песни оттаяло, – Басманов говорит да поклон низкий бьет.</p>
<p>
</p>
<p>
– Васька! – к шуту Царь обращается. – Девок зови! Пусть потешат моих стрельцов. Да пусть так пляшут, чтоб пол дымился!</p>
<p>
</p>
<p>
Музыканты плясовую грянули. На середку зала девки выскочили, одна другой краше. Все в летниках нарядных, на головах кокошники, волосы в косы убраны, щечки свеклой натерты, брови углем подведены, губки маслом напомажены. Хороши, чертовки! А как поют! Как хороводят! Сердце от той красоты из груди выскакивает да тоже в пляс пускается.</p>
<p>
</p>
<p>
Ножки в сапожках сафьяновых по полу топочут, ручки белые в круты бедра упираются, губки алые молодым стрельцам улыбаются! Ох и хорошо пляшут девки русские!</p>
<p>
</p>
<p>
Музыка примолкла да грянула сызнова, но песню грустную. Расступились красавицы, дорогу новой молодухе расчищая. Вышла вперед девка красы невиданной. Станом тонкая, косой богатая. Очи черные огнем горят. Губы алые улыбкою манят. Распахнула она руки белые, вытянула шею длинную, глазами игриво на Царя стрельнула да как лебедушка по залу поплыла.</p>
<p>
</p>
<p>
От красы такой сердце царское дрогнуло. Ловит он каждый взгляд красавицы. Сам тихохонько Ваську-шута подзывает да на ухо ему нашептывает:</p>
<p>
</p>
<p>
– Чья така будет?</p>
<p>
</p>
<p>
– Дочка ключника твоего, – хитро Васька ему подмигивает. – Имя вот только запамятовал.</p>
<p>
</p>