— А я смогу? У меня челюсть болит.
— И вообще ты такой сейчас красавчик... А каким будешь, когда заживать начнёшь... Ну, не расстраивайся! Лекарь сказал, что тебе мясо сейчас нельзя. Так что будешь бульончик.
Лэри оказался очень привередливым больным. Он ничего не мог с собой поделать, но и потерпеть не мог. Бульон слишком холодный — надо подогреть. Потом он оказался несолёным, но в пещере не нашлось соли. К бульону надо хоть чего-нибудь ещё, хоть корочку хлеба! Корочка хлеба нашлась, но оказалась в непотребном состоянии. Сиделке пришлось вымачивать её в том же бульоне, прежде чем пациент смог её разжевать. Как ни странно, Лэри очень понравилось. Старый хлеб, размоченный в бульоне, оставил после себя ощущение чего-то домашнего и вкусного. Так что он упал обратно на лежанку... И для себя отметил, что это не лежанка. Это просто камень, покрытый шкурой. Видимо, свою постель дама отдала второму больному.
— Закрой глаза, — вдруг сказала девочка.
— А что?
— Сейчас сюда войдёт лекарь. Лучше тебе его не видеть.
Лэри послушно закрыл глаза. Но послушность его продержалась только до тех пор, пока не услышал голос лекаря. Дальше веки затрепетали, как листья на ветру.
— Ну, как? Очнулся? — спросил голос. Но это был тот очень странный голос. Лэри даже не понял, кому он мог бы принадлежать.
— Да. Я его уже покормила. Осмотри его по быстрому, а то, боюсь, он не выдержит и посмотрит на тебя.
— Уж один взгляд я выдержу, — скрипучий голос засмеялся. — А тебе, Хозяйка, думаю, проще познакомить нас, чем пытаться хранить тайны.
— Да ну вас! То "нельзя никому видеть", то "познакомить". Уж определитесь!
— Кому другому — нельзя. А от этого так и будешь таиться?
— А чем он лучше других?
Скрипучий голос снова засмеялся. Лэри так понял, что за погляд его не убьют и приоткрыл глаза. Вот только ничего не увидел. То ли было слишком темно, то ли не туда смотрел...
— Что, молодой человек, очнулся?
Лэри открыл глаза пошире, проморгался... Но так и не понял. Это вот это.... и есть... лекарь?
— Простите меня... А вы кто?
— А, так ты меня не знаешь? Ну, и не надо тебе знать. Многие знания — многие печали. Здесь ты под властью Хозяйки, она просит — я тебя лечу. А выйдешь отсюда — уморю запросто.
— Тогда зачем лечить?
— Приказы Хозяйки не обсуждаются. Поэтому закрой рот и терпи.
Больше всего ощущения были похожи на то, что его оплетают корни. В первый миг захотелось вскочить и убежать, настолько было страшно. Но бегать в его состоянии он не мог, да и если бы хотели — давно бы убили. Разумом всё это понятно, а вот телом...
— Спокойнее, человек, спокойнее... Мне передаётся твой страх. А это опасно для нас обоих. Ну, что можно сказать... Везунчик. Все ушибы и раны — внешние. Их много, но обильная еда и время все залечат. А шрамы, говорят, украшают людей. Руку левую не напрягать ещё хотя бы пару дней. Так что тебе повезло, Хозяйка, за этим убирать не придётся. Промывать теми же травами, он уже подживает и хорошо подживает... Этот вне опасности. Пойдём того посмотрим.
Лэри тяжело задышал... Убравшиеся корни и ветки принесли больше облегчения, чем любые лекарства. А этот необычайный куст присосался к тому, хрипящему...
— А вот этот очень тяжёл, Хозяйка. Не знаю, вылечим ли... Сейчас я попытаюсь отсосать эту гадость из груди... Подержи меня!
Лэри ждал, ждал результатов... Да и уснул. А когда проснулся — в пещере было абсолютно темно. Вот это было тяжелее всего. Лежать в чужой пещере, где неизвестно где неизвестно что, хочется пить а звать хозяйку как-то стыдно... А тут ещё перестал хрипеть второй... И неизвестно, помер или просто легче стало? Где-то рядом — вода. Наверное. Но нащупать её не получилось. А вставать Лэри остерёгся. Чёрт его знает, вот ща встанешь, а потом либо на тебя камень грохнется, либо обратно не вернёшься... Так и мучился до рассвета. Потом забылся тяжёлым сном.
Когда проснулся — в пещере было почти светло. И никого. Лэри встал, первым делом добрался до кувшина с водой. Потом направился ко второму раненному... И отшатнулся. Кроме того, что лицо явно было норвейское, так ещё и назвать его незнакомым было нельзя. Как ни скоротечна битва, а всё равно успеваешь заметить отдельные детали. Видимо, внимание напрягается до предела, так что лицо это он знал. Именно этот держал в руках аркан... И именно он, по идее, тащил Лэри за собой... А сейчас лежит, тяжело ловит воздух запёкшимися губами... В этот миг Лэри особенно остро осознал свою наготу. Потому что не было у него ни меча, ни кинжала. К счастью для этой сволочи не было!
Юноша повернулся и побрёл к выходу из пещеры. Потому что помнил, что юная хозяйка очень настаивала на справлении нужды за её пределами. Да и самому лежать потом в этом амбре — удовольствие невеликое.
Вход в пещеру начинался с полянки. Полянка была утоптана и окружена деревьями. Вверх, к редким облакам, уходил скальный массив, тоже покрытый лесом. Вокруг никого не было. Лэри воспользовался возможностью оглядеться, хотя ходить голым было очень неудобно и непривычно. Как же она шляется раздетой-то? Ну, ладно, не холодно. Бывает. Ну, ладно, она бесстыдная. Плохо верится, но тоже бывает. Но неужели ей не мешают насекомые, ветки, да просто колючки? И вообще, ходить раздетым — это не в традициях людей. Тогда кто же ты, чудо рыжее?
Вернувшись обратно во тьму пещеры, Лэри снова подошёл к своему поверженному врагу. Вообще-то он считался солдатом и даже десятником... Но ещё никого ни разу не убивал. Начать, что ли? С другой стороны, это не доблесть — убить безоружного и бессильного врага. Разглядывая его, Лэри обратил внимание, что лежит он тоже не на топчане или кровати. Неуклюжая конструкция покрыта шкурами... И, судя по запаху, невыделанными. Так что это не от него такой запах, а от шкур.
Снаружи зашуршало и что-то заслонило свет. Лэри судорожно кинулся к своему ложу. Но не успел. Она вошла стремительно, легко, непринуждённо. И, конечно же, не обратила внимания на полное отсутствие одежды на обоих.
— Уже встаёшь? Ну-ка, дай посмотреть на тебя...
Мурашки побежали по всему телу. И, не смотря на слабость, на распухшую руку и головокружение... Лэри почувствовал себя голым. До дрожи, до сжатия яичек. И со всеми остальными проявлениями достоинства и мужества. Стыдно стало до боли. Но ещё стыднее он посчитал кидаться на кровать и укрываться. Вот как представил себе эту картину: взрослый парень, десятник, а кидается и заворачивается в шкуры, как девица-девственница... И внутри сжало ещё сильнее, хотя, казалось бы, уже сильнее некуда.
— Ого! — оценила девочка. — Да, вижу, здоровеешь... Ну, ладно, страдалец, ложись.
И она накинула платье. В единый миг Лэри чуть не лопнул от захлестнувших ощущений. В нём смешались и благодарность, что она избавила его от смущения, и жалость, что не дала повода для дальнейших заигрываний... И, опять же, благодарность, потому что не с его руками сейчас заигрывать...
И, уже ложась и укрываясь, он подумал, что заигрывают, в общем-то, не руками...
Девочка похвалила его за то, что сам вышел на улицу. Сказала, что сейчас разогреет бульон и будет его кормить. Что принесла соли и хлеба. Только посмотрит на этого... А то он что-то в себя не приходит. И уточнила:
— Тебе будет его очень жалко? Если не выживет?
— Совсем не жалко, — мрачно ответил Лэри.
— Почему? — удивилась она. Даже повернулась к нему.
— Потому, что именно он меня на аркане и тащил. В общем, из-за его усилий я в таком состоянии. Нет, тебе спасибо, конечно, что спасла... Но если он сдохнет, я только рад буду.
— Похоже, сдохнет, — грустно сказала девочка. — Горячий очень. И хрипит слабо.
— И что ты с ним сделаешь? Съешь?
Она распахнула глазищи, и Лэри устыдился.
— Или отдашь своему дракону?
Она долго и с интересом разглядывала парня. Потом поинтересовалась:
— А с чего ты решил, что я способна его съесть?