Фея прохлады (так Анна окрестила незнакомку про себя) тем временем приближалась к небольшому липовому скверу. Цветущие деревья источали такой сильный аромат, что у Анны даже во рту стало сладко, будто мёда наелась. Стараясь не выдавать своего пристального интереса, она исподтишка наблюдала за дамой. Та потянулась лицом к низко склонившейся ветке и вдохнула запах липового цвета. Улыбнулась? Анна держалась на почтительном расстоянии, поэтому не могла как следует рассмотреть.
Незнакомка грациозно присела на скамейку и, одной рукой держа зонтик, второй принялась рыться в сумочке у себя на коленях. Ей было не очень удобно. Анна, осенённая внезапной идеей, решила прибегнуть к техническим средствам. Снова делая вид, будто в смартфоне у неё кипит виртуальная жизнь, она включила камеру и максимально приблизила изображение Феи. Смартфон был не из дешёвых, мощная камера давала десятикратный зум, который позволил наконец разглядеть лицо обладательницы освежающего шлейфа. Анна опасалась увидеть круглую, как творожная ватрушка, непроницаемо-невыразительную физиономию с носом-картошкой, но напрасно: такой чудесный ротик, который она уже имела счастье видеть, просто не мог находиться на невзрачном, некрасивом лице. Всё остальное тоже не подкачало. Но не безукоризненной, холодной и пустой, модельной красотой оно отличалось, а дышало живой прелестью. Сладкая булочка с сахарной пудрой. Нет, кексик с изюмом. Кондитерские ассоциации навевал белый зонтик с кружевным узором. Глазурь на торте, тончайшие затейливые завитушки с лимонным привкусом. Лизнуть.
И вдруг Фея вскинула голубые с сероватой дымкой глаза и посмотрела прямо в объектив. Анна чуть смартфон не выронила: в солнечное сплетение будто шаровая молния влетела. Ослепительный сгусток света, но не выжигающий изнутри, а такой же мягкий и живительный, как тот сладко-свежий шлейф прохлады. Анна еле удержала аппарат в заплясавших от дрожи пальцах. Тёмные очки хотя бы что-то... да ладно, что они там прикрывали? Они соскользнули по влажной коже и уже еле держались почти на самом кончике носа. Голый, откровенный, неподвижно-зачарованный взгляд поверх чёрных щитков. Спасительным тут могло быть только расстояние, да и то... Тьфу, чёрт! В горле пересохло, а бутылку с водой Анна забыла на той скамейке под сиренью.
Встать и уйти? Сидеть и смотреть? И то, и другое выдало бы с головой. Она кругом пропала, куда ни кинься. Тело неуклюже обмякло, и попытки принять непринуждённо-небрежную позу неумолимо заканчивались нелепым ёрзанием. Как уж на сковородке — в прямом смысле. В конце концов Анна кое-как встала и, будто бы с полными штанами кактусов, зашагала к выходу из сквера — прочь от оазиса свежести. Невыносимо, до стискивающей зубы тоски не хотелось его покидать.
Чужие, незнакомые дома, дворики с бабулями у подъездов. Анна шагала, как в тумане, забыв всё: предстоящие переговоры, душный номер в плохонькой провинциальной гостинице, свою пустую квартиру в городе-миллионнике далеко к западу от Захудаловска, все встречи, что были ДО, всех девушек ДО. В голове звенела блаженная пустота, лёгкая и приятная, с арбузным холодком. Там было чисто, как в прибранной комнате с вымытым полом, по которой гулял, врываясь в открытое окно, свежий ветер.
Сама не зная как, она забрела на рынок формата «микро» — буквально несколько палаток с фруктами и овощами. Полосатые арбузы и жёлтые дыни приковывали её взгляд, и Анна не удержалась — купила. А потом, глянув на часы, с ужасом поняла, что переговоры уже через полчаса, все документы остались в номере, а под мышкой у неё — шестикилограммовый арбуз.
Как она могла забыть обо всём, увидев симпатичную барышню на улице этого Зажоп... э-э, то есть, Захудаловска? Будто провал в иную реальность. Ругая себя на чём свет стоит, Анна бросилась голосовать.
Ей повезло: её подобрал серебристый «Рено Логан» с усатым дядей за рулём.
— Я очень спешу, опаздываю! — взмолилась Анна.
— Нэ валнуйса, дэвушка, дядя Автандил довезёт, как молния! — заверил таксист. — Бистрее только «Формула Адын»!
Анна даже не успела удивиться: от скорости, которую развила машина, её шляпа приподнялась на вставших дыбом волосах. Когда автомобиль затормозил у гостиницы, она ещё несколько секунд сидела, приходя в себя и прижимая к себе арбуз. Дядя Автандил изрядно поскромничал: его железный конь носился на скорости, близкой к световой. Бистрее только тэлэпортация.
Анна вихрем ворвалась в номер, оставила арбуз в холодильнике, схватила документы и снова прыгнула в дожидавшееся её такси. Не успел прозвучать первый куплет песни «Кайфуем, сегодня мы с тобой кайфуем», как она оказалась у офиса. А в голове крутились обрывки будущих переговоров вперемешку с картинками: кокетливо скрещенные ножки, босоножки-каблучки, пудреницы-зеркальца, зонтик из ажурной сахарной глазури с лимонным привкусом...
Она поднималась по зеркально гладким ступенькам не по-провинциальному пафосного офисного центра, а в голове звучало, как заевшая пластинка: «Кайфуем, сегодня мы с тобой кайфуем, а я опять тебя целую...» Уж не осталась ли во время сверхскоростного заезда часть её мозгов где-нибудь на заднем стекле? Причём самая нужная сейчас часть, отвечающая за профессиональные навыки. Анна хлопками по щекам приводила себя в чувство и настраивалась на деловой лад. Так, всё, всё, работаем, работаем. Ох ты ж блин, в костюм-то переодеться и не успела!.. Так и остался в чемодане. А, ладно, чёрт с ним. Будет неожиданный ход — неформальный, курортно-отпускной вид. Плюс приятная улыбка, плюс профессионализм и хорошо подвешенный язык. Что ещё надо?
Она вошла в офис, лучезарно улыбающаяся, уверенная, ослепляя всех своим обаянием:
— Здравствуйте!
Каким-то чудом концентрация вдруг вернулась.
Переговоры прошли не без сложностей, но Анна выполнила все задачи, поставленные перед ней начальством. Только на крыльце офисного центра она ощутила усталость и опустошённость — как будто вся энергия разом утекла сквозь какую-то дыру. Или десять вагонов с углем разгрузила. Удивительно, сколько сил ушло! Впрочем, чего она хотела? В этом городишке, где всё ещё царили девяностые, люди жили «по понятиям». Офис — вполне на уровне, даже богаче столичного, а мышление — тогдашнее. Больше всего сейчас хотелось накатить коньячку и...
Она забыла, что находится в Захудаловске. Ну, куда она могла здесь пойти?
Гуляя по улицам, она набрела на летнее кафе с неплохим пивом. Не европейское качество, конечно... Впрочем, шут с ним — сойдёт. Главное — холодненькое. Эта жара вымотала её, выжала сильнее, чем самая напряжённая работа. Раскалённый добела день перетекал в тёплый вечер, полный мягких, густо-янтарных закатных лучей, невостребованный костюм лежал в чемодане, аккуратно свёрнутый, а Анна, любуясь еловой аллеей и наполняясь лёгким, слегка хмельным умиротворением, потягивала холодное пиво с пенной шапкой. Захудаловск становился вполне сносным местом.
Цок-цок... Цок-цок... Сердце замерло, шея напряжённо вытянулась. Знакомая арбузная свежесть тронула горячий лоб Анны, хмельная слабость охватила ноги, ставшие ватными.
По еловой аллее, озарённая косыми вечерними лучами, шагала она — Фея прохлады. Свой сахарно-кружевной зонтик она несла небрежно на плече, покручивая туда-сюда, коса была распущена: волнистый плащ серебристо-пепельных волос рассыпался по её спине. Анна не считала себя робким человеком, но сегодня днём на неё накатило что-то непонятное — какое-то... благоговение, что ли. Ощущение чуда, сказки, разрушить которую неловким или грубым движением было бы преступлением. Это чувство и сейчас теплилось в сердце, но, кажется, пиво добавило ей решительности. Она встала.
«Кайфуем, сегодня мы с тобой кайфуем», — некстати вертелось в голове вместо нужных слов. Причём хотелось спеть с акцентом.